Гончарова «Обломов»). «Все мы родом из детства» (Анализ главы «Сон Обломова» по роману И.А. Гончарова «Обломов») Тест по произведению

Зачётный урок

«Есть Земля Обетованная….»

(анализ 9 главы романа И.А. Гончарова «Обломов»)

Цели: 1. Выработать методологию и навыки анализа эпизода

2. Повторить систему образов, черты поэтики и художественное своеобразие стиля И.А. Гончарова

3. Рассмотреть истоки складывания характера Обломова на основе анализа 9 главы

4. Охарактеризовать патриархальный мир Обломовки

5. Развивать навыки устной монологической речи

Методические приёмы: работа с текстом, работа с учебником, тест

Оборудование: карточка с заданиями (тестом)

Ход урока

Организационный момент.
Проверка домашнего задания. Вопросы к классу:

Вспомним, каким мы видим Обломова в начале романа? (Обломов предстаёт перед нами лежащим на диване, у него скучающий, рассеянный, гуляющий по комнате взгляд, ничто его не беспокоит и не тревожит; в его движениях чувствуется лень, полная апатия ко всему происходящему вокруг)

2. Какова комната Обломова? Привести примеры из текста (Комната Обломова «казалась хорошо убранной» на первый взгляд, но «по стенам, около картин, лепилась в виде фестонов паутина, напитанная пылью; зеркала, вместо того чтоб отражать предметы, могли бы служить скорее скрижалями для записывания на них по пыли каких-нибудь заметок на память.Ковры были в пятнах. На диване лежало забытое полотенце; на столе редкое утро не стояла не убранная от вчерашнего ужина тарелка с солонкой и с обглоданной косточкой да не валялись хлебные крошки. Если б не эта тарелка, да не прислоненная к постели только что выкуренная трубка, или не сам хозяин, лежащий на ней, то можно было бы подумать, что тут никто не живет - так все запылилось, полиняло и вообще лишено было живых следов человеческого присутствия»).

3. Какие две детали неразрывно связаны с образом Обломова? (диван и восточный халат (шлафрок)

II. Анализ 9 главы романа «Сон Обломова»

Рассказать о таком виде письменной работы, как анализ эпизода
Записать план анализа: 1) Вступление

2) Место и значимость данного эпизода в тексте

3) Основная часть (анализ мотивно-образного комплекса, символика художественных деталей, речи персонажей, лирических отступлений и т.д.)

4)Заключение (вывод)

3. Вопросы к классу:

1. Обратимся к 9 главе романа «Сон Обломова». Что тревожит Обломова перед сном? (Обломова встревожило письмо от старосты из родового имения, в котором он сообщил ему неприятные вести)

2. Какой вопрос задаёт себе Обломов перед сном? («Отчего я такой?»)

3. Опишите мир Обломовки. (Автор описывает Обломовку как царство патриархального бытия; здесь господствует мир и покой, всё объято сном и ленью; обломовцы наивны и суеверны, сон и еда для превратились для них а некий культ, ритуал). Чтение классом текста с описанием жизненного уклада Обломовки

4. Можно ли сказать, что такой жизненный уклад повлиял на становление характера будущего Ильи Ильича? (Да, безусловно. Обломов с детства был изнежен и развращён чрезмерным беспокойством и родительским вниманием; уже тогда он был окружён «сотней Захаров и нянек», поэтому чувство всяческой ответственности и самостоятельности было ему чуждо)

5. Какой герой в анализируемом эпизоде выступает как антипод Обломова? (Это Андрей Штольц, его школьный товарищ, который жил в соседней деревне Верхлёво)

6. Опишите характер Штольца (В Штольце смешалось две крови: немецкая (от отца) и русская (от матери). Отец воспитывал сына очень строго, мать, наоборот, пыталась оградить его лаской и нежностью. Однако воспитание отца пересилило материнскую заботу. Однажды, будучи ребёнком, Штольц убежал из дома и отсутствовал несколько дней. Вернувшись, он был изгнан отцом, который приказал ему выполнить перевод текста немецкого автора и разучить гаммы. Мать вскоре умерла, маленького Андрея воспитывал отец).

III. Работа с учебником. Чтение 5 главы (стр. 139-140)

Вопросы к классу:

Почему авторы сравнивают мир Обломовки с Эдемом (Патриархальный уклад Обломовки, действительно, позволяет провести ассоциации с библейской мифологемой Эдема и горьковским образом «Земли Обетованной»: всё было в изобилии, жителей ничего не тревожило, везде господствовал покой и тишина. Следовательно, гончаров вплетает в роман известные мифологические сюжеты. Такой приём использование и переосмысление мифологем активно разовьётся на рубеже XIX-XX вв. и выльется в отдельное направление, которое получит название неомифологизм)
Давайте поразмыслим над поэтикой имени персонажа. Почему И.А. Гончаров даёт своему герою такое имя - Илья Ильич Обломов ? (Илья (греч. «Мой Бог», Обломов (обломок рая, Эдема)

Карточка с заданиями (тестом)

Вариант –I

1. «Он весь составлен из костей, мускулов, нервов, как кровная английская лошадь. Он худощав; щёк у него почти вовсе нет, то есть кость да мускул, но ни признака жирной округлости; цвет лица ровный, смугловатый и никакого румянца; глаза хотя немного зеленоватые, но выразительные. Движений у него лишних не было…» (Штольц)

2. Как называлась деревня (имение) Ильи Ильича Обломова? (Обломовка)

3. «…не было ни белизны в ней, ни яркого колорита щёк и губ, и глаза не горели лучами внутреннего огня; ни кораллов на губах, ни жемчугу во рту не было, ни миниатюрных рук, как у пятилетнего ребёнка…Брови придавали особенную красоту глазам: они не были дугообразны, не округляли глаз двумя тоненькими, нащипанными пальцем ниточками – нет, это были две русые, пушистые, почти прямые полочки, которые редко лежали симметрично…»

(Ольга Ильинская)

4. «Это был человек лет тридцати двух-трёх от роду, среднего роста, приятной наружности, с тёмно-серыми глазами, но с отсутствием всякой определённой идеи, всякой сосредоточенности в чертах лица. Мысль гуляла вольной птицей по лицу, порхала в глазах, садилась на полуотворённые губы, пряталась в складках лба, потом совсем пропадала…» (Обломов)

5. «Хозяйственная часть в её доме процветала….на столе у неё всегда стояла телятина первого сорта, янтарная осетрина, белые рябчики…. Но Оломов видел только её белоснежные локти в полуотворённую дверь…»

(Пшеницына)

6. «Он беспрестанно в движении: понадобится ли обществу послать в Бельгию или Англию агента – посылают его, нужно написать какой-нибудь проект или приспособить новую идею к делу – выбирают его. Между тем он ездит и в свет и читает: когда он успевает – Бог весть». (Штольц)

7. «Цвет лица у него был ни румяный, ни смуглый, ни положительно бледный, а безразличный или казался таким, может быть, потому, что он как-то обрюзг не по летам: от недостатка ли движения или воздуха, а, может быть, того и другого». (Обломов)

8. Как называлась деревня Штольлца? (Верхлёво)

Вариант-II

1. «Пожилой человек, в сером сюртуке, с прорехою под мышкой, откуда торчал клочок рубашки в сером же жилете, с медными пуговицами, с голым, как колено, черепом и с необъятно широкими и густыми русыми с проседью бакенбардами, из которых каждый стало бы на три бороды». (Захар)

2.«Как шёл домашний костюм к покойным чертам его и к его изнеженному телу! На нём был халат из персидской материи, настоящий восточный халат, без малейшего намёка на Европу, без кистей, без бархата, без талии, весьма поместительный, так что он мог дважды завернуться в него». (Обломов)

3. Чей это кабинет: «По стенам, около паутин, лепилась в виде фестонов паутина, напитанная пылью; зеркала, вместо того, чтоб отражать предметы, могли бы служить скорее скрижалями для записывания на них, по пыли, каких-нибудь записок на память» (Обломов)

4. «Она пела много арий и романсов по указанию Штольца; в одних выражалось страдание с неясным предчувствием счастья, в других радость… Ходила она с наклоненной немного вперёд головой, так стройно, благородно покоившейся на тонкой гордой шее; двигалась всем телом ровно, шагая легко, почти неуловимо…» (Ольга Ильинская)

5. Как называется место, на которое переехал Обломов с Гороховой улицы? (Выборгская сторона)

6. «Мастер был только говорить; на словах он решал всё ясно и легко, особенно что касалось других; но как только нужно было двинуть пальцем, тронуть с места – словом, применять им же созданную теорию к делу и дать ему практический ход… был ума бойкого и хитрого, никто лучше его не рассудит какого-нибудь общего житейского вопроса или юридического запутанного дела…» (Тарантьев)

7. Кто был тем нищим, которого встретил в финале романа Штольц и его знакомый литератор? (Захар)

8. Как звали сына Обломова и Агафьи Матвеевны Пшеницыной? (Андрей)

IV. Домашнее задание (написать анализ эпизода по выбору учащегося: 9 глава («Сон Обломова») либо эпилог романа.

Анализ сна Обломова.

Роман Ивана Александровича Гончарова «Обломов» является самым знаменательным произведением в русской литературе. В нем автор отразил свои убеждения и проблемы общества, которые очень глубоко его волновали. Образ Ильи Ильича Обломова приобрел типичные черты, а слово обломовщина стало нарицательным.

Глава произведения, где описан сон главного героя, повествует нам о превращении Обломова в ленивого, праздного человека, который проводит всю свою жизнь лежа на диване и ничего не делает.

Его сон можно разделить на три части. В его первой части герой предстает пред нами семилетним мальчиком. Он воспитывался в дворянской семье с патриархальным укладом. В детстве Илюша был очень подвижным, наблюдательным, любознательным ребенком. Но его сильно опекали родители и няньки, не давали ничего делать самостоятельно. Каждый день наблюдая за тихой, размеренной жизнью, которая была полна недостатков, Обломов постепенно превращался в своих родителей. В его семье жили беспечно и беззаботно, ничего не делали, вся работа выполнялась крепостными. При таком укладе жизни человек погружается в непробудный сон, он не живет, а существует. Самым любимым занятием Обломовых был прием пищи, после которого все погружались в сон, и у ребенка появлялась возможность быть самостоятельным. Но любая его попытка пресекалась, постепенно окружающая среда делала Илью таким же ленивым, сонным и беззаботным, какими были его родственники. Можно сказать, что модель поведения была заложена герою с детства, так как ничего другого он перед собой не видел и не знал.

В следующей части сна Обломов немного постарше. Рассказы его няни о медовых и молочных реках, добрых волшебницах становятся лишь выдумками. Ведь когда Илья взрослеет, то понимает, что всего этого сказочного мира нет. Но вспоминая разговоры с няней, он грустит о том, что жизнь не может быть похожей на ее рассказы. Обломов не хочет иметь никаких проблем и забот, а хочет лежать на диване в халате и ни о чем не беспокоиться. Поэтому взрослый Илья Ильич, который так и остался в душе маленьким ребенком, не может жить в реальности.

Третья часть сна показывает нам Обломова уже подростком. В тот период он учился в селе Верхлево у немца по фамилии Штольц. Там он познакомился с сыном Штольца Андреем, который станет его лучшим другом. Может быть учитель и смог бы воспитать в Илье сильную личность, но село Верхлево было частью Обломовки, и в нем тоже текла спокойная и размеренная жизнь. Всё это давало ложное представление о настоящем и не учило, как на самом деле правильно жить. Поэтому любознательный Илюша с детства стал заложником окружающего его мира, при котором развиваться в ином направлении было невозможно.

Именно обломовщина сделала главного героя таким человеком, который не имел в жизни никакой цели. Его жизненная программа – прозябание и сон. А в конце произведения, на вопрос Ольги Ильинской о том, что сгубило Илью, тот отвечает- обломовщина. Можно сказать, что данное произведение в современном мире будет всегда актуально, потому что человек всегда будет стремиться к нравственному совершенству. Ведь настоящая личность рождается не для того, чтобы только спать и есть, а чтобы узнавать мир во всех его проявлениях и постоянно совершенствоваться.

Глава 9 «Сон Обломова» Гончарова является одним из ярких эпизодов романа «Обломов», написанного в 1859 году. Сон Обломова, состоящий из нескольких периодов жизни главного героя, помогает лучше раскрыть его характер, понять мотивы поступков.

Главные герои

Илья Ильич Обломов – мужчина средних лет, дворянин, который во сне попадает в свое детство и отрочество.

Другие персонажи

Родители Ильи – добродушные, любящие родители, которые всячески оберегали сына от внешних проявлений жизни.

Няня – старушка, которая на всю жизни привила Илюше любовь к сказкам.

Штольц – немец, учитель Ильи, строгий и требовательный человек.

Обломову снился чудный край, который « представлял ряд живописных этюдов, веселых, улыбающихся пейзажей ». Казалось, все там сулило счастье, мир и спокойствие. Уголок тот состоял из нескольких деревушек, и среди местных крестьян царили « тишина и невозмутимое спокойствие », не нарушаемые никакими мирскими страстями. Дважды в год они ездили на ярмарку, и больше ни с кем не имели никаких связей. Крестьяне « слыхали, что есть Москва и Питер, что за Питером живут французы или немцы », а дальше следовал мрак, населенный чудовищами, великанами и « людьми о двух головах ».

Именно в этот удивительный край и перенесся в своем сне Обломов. Две деревеньки – Сосновка и Вавиловка – « были наследственной отчиной рода Обломовых », и часто их называли Обломовкой. Илья Ильич проснулся ранним утром в своей детской постельке, ему было всего семь лет. Добрая няня тут же принялась его одевать, умывать и причесывать. Мать осыпала любимого сына поцелуями, после чего все отправились пить чай. За столом маленький Илюша был в центре внимания многочисленных родственников, каждый из которых старался приласкать мальчика и угостить его чем-то вкусненьким.

Затем любознательный, живой мальчик отправлялся на прогулку под строгим надзором няни. Женщине приходилось целый день бегать за резвым воспитанником, который так и норовил оказаться в самых «опасных» местах. Она любила Илюшу всем сердцем, и эта ежедневная суматоха не утомляла ее.

Вдосталь набегавшись и напрыгавшись, Илюша принимался пристально наблюдать за окружающим его миром. Словно губка, впитывал он различные явления, которые глубоко западали в его душу, росли и зрели вместе с ним.

Родители Илюши также не сидели без дела: старик Обломов, сидя у окна, контролировал каждый шаг челяди, а мать давала им бесконечные поручения. Ее « главною заботою была кухня и обед », подготовка к которому начиналась сразу после утреннего чая. В Обломовке большое внимание уделяли заботе о пище. Здесь выращивали самых жирных гусей и индюшат, пекли самые вкусные пироги, делали лучшие в округе соленья и варенья.

После обеда наступал « час всеобщего послеобеденного сна ». Весь дом словно впадал в оцепенение, и этим неизменно пользовался Илюша. Он беспрепятственно взбирался на голубятню, исследовал сад, канаву, выбегал за ворота. После сна все домашние собирались к чаю, а затем занимались своими делами. С наступлением сумерек наступало время ужина, после которого дом погружался в сладостный, безмятежный сон.

Затем Обломову приснилась иная пора. Зимними снежными вечерами, когда за окном бушевала метель, няня рассказывала ему изумительные сказки, которые на всю жизнь овладели его воображением. Уже будучи взрослым, Илья Ильич нередко грустил от того, « зачем сказка не жизнь, а жизнь не сказка» .

Далее Обломов « увидел себя мальчиком лет тринадцати или четырнадцати ». Он учился в пансионе немца Штольца, который не только учил его грамоте, но и пытался перевоспитать изнеженного барчука. « Немец был человек дельный и строгий », и, возможно, у него Илюша набрался бы ума-разума, если бы родная Обломовка не находилась недалеко от пансиона. Мальчик перенимал неспешный образ жизни своих родителей, которые ни к чему не стремились, не ставили перед собой никаких целей. « Другой жизни и не хотели и не любили бы они ». В воспитании сына они переживали лишь о том, « чтоб дитя было всегда весело и кушало много ».

Отправляя Илюшу на неделю в пансион, мать снабжала его всевозможными яствами, и все потому, « что у немца не жирно кормят ». При каждом удобном случае, будь то праздник, приезд гостей или плохая погода, она надолго оставляла сына дома.

Осознав, что приобрести чины, кресты и деньги можно « не иначе, как только путем ученья» , любящие родители хотели « добыть как-нибудь аттестат, в котором бы сказано было, что Илюша прошел все науки и искусства ».

Так и рос Илья, будто цветок в теплице. Он стремился жадно познавать мир, резвиться, играть в снежки вместе с деревенскими мальчишками, но родители видели в этой славной живости характера лишь угрозу его здоровью, и тщательно кутали мальчика в теплые одеяла.

Заключение

Сновидение главного героя играет большую роль в понимании его характера, раскрывает причины появления в обществе явления «обломовщины». Инертность, нежелание и неумение трудиться, душевная глухота Обломова были следствием его воспитания.

После ознакомления с кратким пересказом «Сон Обломова» рекомендуем прочесть отрывок в полной версии.

Тест по произведению

Проверьте запоминание краткого содержания тестом:

Рейтинг пересказа

Средняя оценка: 4.6 . Всего получено оценок: 1601.

Человека во многом формирует детство. Отсюда значение "Сна Обломова" в романе. Не случайно Гончаров назвал его "увертюрой всего романа". Да, это ключ ко всему произведению, разгадка всех его тайн.

Перед читателем проходит вся жизнь Ильи Ильича, начиная с раннего детства и заканчивая смертью. Именно эпизод, посвященный детству Илюши, является одной из центральных глав в идейном отношении.

Первая глава романа посвящена одному единственному дню Ильи Ильича. Наблюдая за его поведением и его повадками, речами и жестами, у нас складывается определенное впечатление о герое. Обломов - барин, готовый дни напролет лежать на диване. Он не умеет работать и даже презирает всякий труд, способен лишь на бесполезные мечты. "Жизнь в его глазах разделялась на две половины: одна состояла из труда и скуки - это у него были синонимы; другая - из покоя и мирного веселья". Обломов просто боится какой-либо деятельности. Даже мечта о большой любви не сможет вывести его из состояния апатии и покоя. А те "два несчастья", которые поначалу так тревожили Обломова, в итоге поступали в ряд беспокойных воспоминаний. Так проходила вся его жизнь, день за днем. Ничего не менялось в ее мерном движении.

Илья Ильич постоянно мечтал. Его главная мечта была представлена в виде плана, причем незаконченного плана. И чтобы заветная мечта осуществилась, необходимо не только остановить время, а даже повернуть его вспять.

Знакомым Ильи Ильича тоже не удается расшевелить главного героя. У Обломова на все случаи жизни готов ответ, например, такой: "Это я по сырости поеду? И чего я там не видал?" Привычка жить за счет других, получать удовлетворение своих желаний с помощью усилий посторонних людей и привела к апатичной неподвижности и безразличию.

"А между тем, он болезненно чувствовал, что в нем зарыто, как в могиле, какое-то хорошее, светлое начало, может быть, теперь уже умершее… Но глубоко и тяжело завален клад дрянью, наносным сором". Так, развлекая себя своими обычными размышлениями и мечтами, Обломов медленно перемещается в царство сна, "в другую эпоху, к другим людям, в другое место".

Именно этот сон во многом разъясняет многозначный образ героя. Из комнаты Ильи Ильича мы попадаем в царство света и солнца. Световое ощущение, пожалуй, центральное в данном эпизоде. Мы наблюдаем солнце во всех его проявлениях: дневное, вечернее, зимнее, летнее. Солнечные пространства, утренние тени, речка, отражающая солнце. После тусклой освещенности предыдущих глав мы попадаем в мир света. Но для начала мы должны пройти 3 преграды, которые поставил перед нами Гончаров. Это бесконечное море с его "бешеными раскатами валов", в которых слышатся стоны, жалобы будто обреченного на муку животного. За ним расположены горы, пропасти. И небо над этими грозными скалами кажется далеким и недосягаемым. И, наконец, багровое зарево. "Вся природа - и лес, и вода, и стены хижин, и песчаные холмы - все горит точно багровым заревом".

После этих волнующих пейзажей Гончаров переносит нас в небольшой уголок, где "счастливые люди жили, думая, что иначе и не должно и не может быть". Это край, в котором хочется жить вечно, родиться там и умереть. Гончаров знакомит нас с окрестностями деревни и ее жителями. В одной фразе мы можем найти довольно примечательную характеристику: "Тихо и сонно все в деревне: безмолвные избы отворены настежь; не видно ни души; одни мухи тучами летают и жужжат в духоте". Там мы встречаем юного Обломова.

Гончаров в этом эпизоде отразил мировосприятие ребенка. Об этом говорят постоянные напоминания: "А ребенок все смотрел и все наблюдал своим детским… умом". Пытливость ребёнка несколько раз подчёркивается автором. Но вся его пытливость разбивалась о бесконечную заботу о маленьком Обломове, которой Илюша был буквально спелёнут. "И целый день и все дни и ночи няни наполнены были суматохой, беготней: то пыткой, то живой радостью за ребенка, то страхом, что он упадет и расшибет нос…" Обломовка - это уголок, где царствует спокойствие и невозмутимая тишина. Это сон во сне. Все вокруг будто замерло, и ни что не в силах разбудить этих людей, которые бесполезно живут в далекой деревушке без всякой связи с остальным миром.

Дочитав главу до конца, мы осознаем ту единственную причину бессмысленности жизни Обломова, его пассивности и апатии. Детство Ильи – вот его идеал. Там в Обломовке – тепло, надёжно и очень защищённо чувствовал себя Илюша, а сколько любви… Этот идеал и обрёк его на бесцельное дальнейшее существование. А путь туда ему уже заказан. Обломовщина - это воплощение сна, неосуществимых стремлений, застоя.

Когда Илья Ильич подрос, в его жизни изменилось совсем мало. Вместо няньки за ним бегает Захар. А так как в детстве всякие желания Илюши выбежать на улицу, поиграть с ребятами пресекались тотчас, то становится неудивительным тот размеренный образ жизни, который ведет Обломов в более зрелые годы. "Илья Ильич не умел ни встать, ни лечь спать, ни быть причесанным и обутым…" Мало интересует Обломова нынешнее имение с его хаосом и разрушениями. Если бы он захотел, то давно оказался там. А пока он живет на Гороховой улице, зависит от хозяина дома и опасается скупых соседей.

Совместная жизнь с Пшеницыной является продолжением жизни в Обломовке. Время циклично и идет противно идее прогресса. "Сон Обломова" - это попытка автора уяснить себе суть Обломова. Именно этот эпизод создал облик героя поэтическим и помог герою войти в сердце людей. Этот эпизод подобен стихотворению. В нем не найдешь ни одного лишнего слова. "В типе Обломова и во всей этой обломовщине, - писал Добролюбов, - мы видим нечто более, нежели просто удачное создание сильного таланта; мы находим в нем произведение русской жизни, знамение времени".

Трудно переоценить значение фольклорных образов и мотивов для Гончарова, постоянно размышлявшего о национальном русском характере, его достоинствах и недостатках. Впитывая художественный опыт мировой классики, разрабатывая "мировые" вопросы жизни человека и человечества, писатель исходной точкой своих размышлений всегда делает национальную жизнь в ее устойчивых моментах. Он как бы "накладывает" свои культурные и цивилизационные разработки на "плато" русского национального характера, русской жизни. Для него чрезвычайно важны - не как фоновый, но как объясняющий фактор - и сказочный Емеля, и былинный Илья Муромец. В конечном счете воздействие национального фольклора на личность и творчество писателя не поддается точной оценке и учету - и все равно окажется (несмотря на сравнительно небольшое количество прямых следов влияния и "реминисценций") гораздо более важным, чем какое-либо другое "влияние". Недаром Ф. М. Достоевский сказал: "Вспомните Обломова, вспомните "Дворянское гнездо" Тургенева. Тут, конечно, не народ, но все, что в этих типах Гончарова и Тургенева вековечного и прекрасного, - все это от того, что они в них соприкоснулись с народом; это соприкосновение с народом придало им необычайные силы. Они заимствовали у него его простодушие, чистоту, кротость, широкость ума и незлобие, в противоположность всему изломанному, фальшивому, наносному и рабски заимствованному". [1 ]

Аксиоматично, что тяготение писателя к фольклорным образам, мотивам и пр. говорит не только о его вниманиии к национальным корням, но и о его попытке представить в своем творчестве определенную версию национального характера. Илья Ильич Обломов, несомненно, национальный персонаж. Смеем утверждать - самый национальный из великих литературных героев русской литературы XIX века. Ни Евгений Онегин, ни любимый Гончаровым Чацкий, ни Печорин, ни Пьер Безухов не идут в сравнение с Ильей Обломовым в этом смысле. И это сразу, кстати сказать, заставляет отказаться от примитивных трактовок образа Обломова, которыми грешили Аполлон Григорьев, Р. В. Иванов-Разумник и др.

Весьма характерно письмо И. С. Аксакова к М. Ф. Де Пуле от 6 июля 1859 года: "Вы называете Обломова поэтической превосходной натурой, "поэтом - народным" [2 ]. Разве дворянским? Вы не объясняете нигде, что именно поэтического в этой натуре? Что общего между Обломовым и народными песнями, напр, "Вниз по матушке, по Волге"? Звучит ли этот бодрый мотив в натуре Обломова? Нисколько. Он возрос не на народной, а на искаженной дворянской почве... Он чует что-то..." [3 ] Славянофил И. С. Аксаков ограничивает мироощущение народа одним только "бодрым мотивом". Однако при всем своем отрицательном отношении к фольклоризму Гончарова, по его мнению, фольклоризму неорганичному, ущербному, - все же вынужден был признать, что Гончаров "чует что-то". А. Ф. Кони правильно обозначил национальный акцент в творчестве автора "Обломова": "Гончаров стремился изобразить национальную природу русского человека, народные его свойства независимо от того или иного общественного положения". [4 ]

Считалось, что Гончаров не знает русских пословиц и поговорок. Однако произведения, статьи, письма Гончарова показывают как раз обратное. "Кто старое помянет, тому глаз вон", "Кто на море не бывал, тот Богу не маливался", "Не в пору гость хуже татарина", "На грех мастера нет", "Велика Федора, да дура", "Если б не бы, да не но, были бы мы богаты давно", "На воре шапка горит", "Всем сестрам по серьгам", "Рад бы в рай, да грехи не пускают" (письма к Е. В. Толстой. Pour и contre), "Ни Богу свеча, ни черту кочерга" (письмо к Е. В. Толстой от 3 ноября 1855 года) - вот лишь некоторые из пословиц и поговорок, цитируемых Гончаровым.

К сожалению, научная биография Гончарова пока еще не написана, причем особенно темным периодом для исследователей является детство Гончарова. В частности, мы почти ничего не знаем о том, как шло соприкосновение будущего писателя с устным народным творчеством в этот чрезвычайно важный период его жизни. Ведь именно в детстве писатели, как правило, органично усваивают "золотой запас" народного творчества. В автобиографиях писатель никак не акцентирует знакомство с фольклором, но все-таки отмечает в одной из них, что находил "в лакейской дома у себя сказки о Еруслане Лазаревиче, Бове Королевиче и другие, читал и их" (VIII. 221). [5 ] Сказки эти были чрезвычайно популярны в то время. Брат Ф. М. Достоевского А. М. Достоевский вспоминал: "В наше время, т. е. во время нашего детства, были очень распространены так называемые лубочные издания сказок: про "Бову королевича", "Еруслана Лазаревича" и т. п. Это были тетради в четвертушку, на серой бумаге, напечатанные лубочным способом или славянскими, или русскими буквами, с лубочными картинками вверху каждой страницы. Таковые тетрадки и у нас дома не переводились". [6 ] Очевидно, с этими изданиями имел дело и мальчик Гончаров. Между прочим, сказка о Еруслане Лазаревиче эхом отзовется в романе "Обломов": "Он любит вообразить себя иногда каким-нибудь непобедимым полководцем перед которым не только Наполеон, но и Еруслан Лазаревич ничего не значит" (Ч. 1, гл. VI).

Ясно, что лакейская никогда не была для писателя единственным или, тем более, главным источником познания народного творчества. Несомненно, главную роль в этом сыграла его няня. О ней романист упомянул в воспоминаниях "На родине", а также в письмах к родным. Звали ее Аннушкой, Анной Михайловной. Она оказала на маленького Ваню Гончарова огромное влияние, о чем, к сожалению, совершенно умалчивает академическая наука. Именно она открыла для будущего писателя сокровищницу русского фольклора. На всю жизнь Гончаров сохранил к няне сердечную любовь. Это глубокое благодарное чувство к Анне Михайловне отмечают мемуаристы. Так, племянник писателя М. В. Кирмалов пишет: "Иван Александрович нежно любил свою няню Аннушку. Я хорошо помню эту старушку, нянчившую и меня и жившую в то время на покое у бабушки моей Александры Александровны в Хухореве. В ее слабом, иссохшем теле жила кристально чистая душа ребенка, полная до краев любовью к детям и ко всем домашним...". [7 ] Перед нами вполне классический со времен Арины Родионовны образ своеобразной "литературной няни": чем-то оказалась она слишком дорога писателю, помнившему ее до конца своей жизни. И это "что-то", думается, верно обозначено в воспоминаниях Г. Н. Потанина: "волшебные сказки"! В отличие от Пушкина, автор "Обломова" не посвящал своей няне отдельных литературных произведений, но заслуживает внимания образ няни, например, в "Сне Обломова". Здесь явно чувствуются личные впечатления автора. Няня дает маленькому Илюше сказочное, мифологическое объяснение мира, которым довольствуется сама. При этом она развивает в ребенке воображение и поэтическое мировосприятие:

Отчего это, няня, тут темно, а там светло, а ужо будет и там светло? - спрашивал ребенок.

Оттого, батюшка, что солнце идет навстречу месяцу и не видит его, так и хмурится; а ужо, как завидит издали, так и просветлеет.

Можно не сомневаться, что эти перлы народного воображения и поэзии Гончаров узнал от своей няни, Аннушки. В романе он как бы вспоминает, как он "в бесконечный зимний вечер робко жмется к няне, а она нашептывает ему о какой-то неведомой стороне, где нет ни ночей, ни холода". В "Сне Обломова" указан репертуар, видимо, близкий репертуару реальной няни Гончарова: "Она повествует ему... об удали Ильи Муромца, Добрыни Никитича, Алеши Поповича, о Полкане-богатыре, о Колечище прохожем". Здесь же сказка о Жар-птице, Емеле-дураке, Медведе на деревянной ноге. Въяве видим мы и манеру Анны Михайловны рассказывать чудные народные сказки: "Рассказ лился за рассказом. Няня повествовала с пылом, живописно, с увлечением, местами вдохновенно, потому что сама вполовину верила рассказам. Глаза старухи искрились огнем: голова дрожала от волнения; голос возвышался до непривычных нот". Свое восприятие этих рассказов Гончаров также описывает: "Ребенок, объятый неведомым ужасом, жался к ней со слезами на глазах... ребенок не выдерживал: он с трепетом и визгом бросался на руки к няне; у него брызжут слезы испуга, и вместе хохочет он от радости, что он не в когтях у зверя, а на лежанке, подле няни".

Ясно, что Гончаров среди волшебных сказок (как типичный образец) особенно выделяет сказку "о нашем золотом руне - Жар-птице " (IV. 123). Маленький Илюша Обломов слушал "о преградах и тайниках волшебного замка" (IV. 123).

В творческом сознании писателя сказка присутствует постоянно и проявляется порою очень неожиданно. Как ассоциативный фон она ясно ощущается в описании кругосветного путешествия в книге "Фрегат "Паллада"". Так, при посещении Японии Гончаров восклицает: "9-го августа, при той же ясной, но, к сожалению, чересчур жаркой погоде, завидели мы тридесятое государство ... Вот этот запертой ларец, с потерянным ключом... " (Ч. 2, гл. I). Или: "Мне не верилось, что всё это делается наяву. В иную минуту казалось, что я ребенок, что няня рассказала мне чудную сказку о неслыханных людях, а я заснул у ней на руках и вижу всё это во сне. Да где же это я в самом деле?" (Ч. 2, гл. III). Гончаров может вспомнить сказку и в дружеском письме: "... Я духом не смутился, а только, обращаясь мысленно к автору, вспомнил одно место из древних сказок: "дурень ты, дурень, неразумный ты бабин, то же бы слово, да не так бы молвил"..." [8 ]

Еще Н. Д. Ахшарумов, несколько сузивший образ Ильи Обломова параллелью с Емелей-дурачком, призывал читателей вглядеться попристальнее в Обломова: "... и вы увидите, что он недалеко ушел от Емели-дурачка... Обломов больше развит, и потому идеал его гораздо сложнее; но если внимательно сверить его с идеалом Емели, то едва ли окажется какое-нибудь существенное различие". [9 ] Разговор о бессильном богатырстве Ильи Обломова окрашен в романе в сказочные тона. То же касается и Тарантьева: "В петербургской службе ему нечего было делать с своею латынью и с тонкой теорией вершить по своему произволу правые и неправые дела; а между тем он носил и сознавал в себе дремлющую силу, запертую в нем враждебными обстоятельствами навсегда, без надежды на проявление, как бывали запираемы, по сказкам, в тесных заколдованных стенах духи зла, лишенные силы вредить " (Ч. 1, гл. III).

Сам Гончаров, судя по "Сну Обломова", в детстве выслушал от няни Анны Михайловны немало волшебных сказок. Впрочем, упомянул здесь писатель всего несколько: сказку "о Емеле-дурачке" ("Емеля-дурак", "По щучьему велению"), сказку "о Жар-птице" ("Сказка об Иване-царевиче, жар-птице и о сером волке"), сказку "о медведе с деревянной ногой" ("Медведь"). Последнюю сказку о медведе Гончаров подробно цитирует, приводя из нее слова медведя, отправившегося на поиски своей ноги: "Скрипи, скрипи, нога липовая; я по селам шел, по деревне шел, все бабы спят, одна баба не спит, на моей шкуре сидит, мое мясо варит, мою шерстку прядет". Судя по этой цитате, романист не пользовался сборником сказок Афанасьева, а скорее всего просто хорошо помнил сказки своего детства, приводя какой-то поволжский вариант текста сказки о медведе на липовой ноге.

Тема волшебной сказки входит в роман "Обломов" еще в первой части. "Сон Обломова" буквально пропитан атмосферой русской волшебной сказки. Стоит только вспомнить избушку "на курьих ножках" [10 ] Онисима Суслова: "Не всякий и сумеет войти в избу к Онисиму; разве только что посетитель упросит ее стать к лесу задом, а к нему передом ". Вспоминается сказка и тогда, когда автор начинает характеризовать своего героя и главную его черту - мечтательность (гл. VI): "Он любит вообразить себя иногда каким-нибудь непобедимым полководцем, перед которым не только Наполеон, но и Еруслан Лазаревич ничего не значит..." Судя по всему, именно из сказки о Бове-королевиче попадает в "Сон Обломова" столь важное для всей концепции романа, и в особенности для женских центральных его образов, имя Милитрисы Кирбитьевны. Правда, ни в сказке о Еруслане Лазаревиче, где действует дочь Кербита Кербитовича, ни в "Бове-королевиче", где героиня прямо названа Милитрицей Кирбитьевной [11 ], этот женский персонаж вовсе не похож на ту сказочную волшебницу (своего рода волшебную щуку), которая призвана дать герою покой, негу и ласку (что в романе достается на долю Агафьи Матвеевны): в первом случае перед нами мать Еруслана Лазаревича [12 ], во втором - мать, обрекшая на смерть отца, неверная жена и т. п. Не совсем подходит для сопоставления и вариант сказки о Кащее Бессмертном из сборника Афанасьева (Т. 1. № 158), где упоминается Василиса Кирбитьевна: "Когда царевич был мал, то мамки и няньки его прибаюкивали: "Баю-баю, Иван-царевич! Вырастешь большой, найдешь себе невесту: за тридевять земель, в тридесятом царстве сидит в башне Василиса Кирбитьевна - из косточки в косточку мозжечок переливается"...". Скорее всего, и здесь следует говорить о каком-то поволжском варианте сказки, поведанной все той же Анной Михайловной.

Волшебная сказка для автора "Обломова" - несомненно, символ. Феномен волшебной сказки - это, по Гончарову, феномен русского национального сознания. Это сознание принципиально мифилогизированное, в котором, как известно, "нерасчлененность материального и идеального являет себя в мифологической теме жизни- сна. Сон (идеальное) поясняет и направляет жизнь (материальное). Жизнь - продолжение и расшифровка сна". Сон-жизнь Ильи Обломова в своих фундаментальных характеристиках предопределен именно мифологизированным сознанием, вынесенным из нежного детства. В Обломовке "терялся слабый человек, с ужасом озираясь в жизни, и искал в воображении ключа к таинствам окружающей его и своей собственной природы" (Ч.1, гл. IХ). Населив воображение утопическим мечтами "о той волшебной стороне, где нет зла, хлопот, печалей, где... хорошо кормят и одевают даром" - (Ч.1, гл. IХ) и суевериями ("странными призраками"), человек подпадает под абсолютную власть сказки. Жизнь и сон смешиваются в нечто единое: "Сказка у него смешалась с жизнью, и он бессознательно грустит подчас, зачем сказка не жизнь, а жизнь не сказка" (Ч.1, гл. IХ).

Впрочем, волшебная сказка и ее главный герой инстинктивно оцениваются Гончаровым неоднозначно: как с негативной, так и с позитивной стороны. Негативная оценка ясно сформулирована - и вся на виду: сказка о Емеле-дурачке, например, названа прямо "злой и коварной сатирой на наших прадедов, а может быть, еще и на нас самих". Романист дает уничтожающую характеристику и интерпретацию волшебной сказки: "Там есть и добрая волшебница, являющаяся у нас иногда в виде щуки, которая изберет себе какого-нибудь лентяя, которого все обижают, да и осыпает его, ни с того, ни с сего, разным добром, а он знай кушает себе да наряжается в готовое платье, а потом женится на какой-нибудь красавице Милитрисе Кербитьевне" (Ч.1, гл. IХ). Однако если принять проводимую самим автором параллель между Ильей Обломовым и Иванушкой-дурачком, то не все будет столь одназначно. Обломов не только лентяй (как и Иван-дурак), но и "золотое сердце". Гончаров в 1-й части романа слишком прямо и категорично судит "обломовщину", забывая об Обломове. Эта часть слишком "социальна", - недаром писатель не советовал Л. Н. Толстому читать ее: "Не читайте первой части "Обломова", а если удосужитесь, то почитайте вторую часть и третью: они писаны после, а та в 1849 году и не годится" (VIII. 303).

Почти все, писавшие об отношении Гончарова к волшебной сказке, отмечали лежавшее на поверхности негативное отношение к ней как к источнику "обломовщины". Позитивная же сторона дела не столь явна, - и ускользала от взоров исследователей. Если "сон" погубил Илью Обломова, то он же является источником и лучших качеств его души, о чем почти прямо, но по другому поводу сказал еще Ф. М. Достоевский. [13 ] В образе Ильи Обломова явно проглядывают черты, характерные для героя не только русской сказки, героя "обиженного, обездоленного, гонимого и униженного представителя семьи, рода, селения" [14 ]. Как и Иван-дурак, Илья Обломов все делает "не так", он не может, как другие, устроиться в жизни, приспособиться к ней, а если и устраивается, то лишь чудом, по принципу: "Бог дурака поваля кормит", "дуракам везет". Но обязательное условие такого везения в русской сказке - незлобливость или прямая доброта героя, - что и подчеркнуто в образе Обломова. Иван-дурак в сказке часто чудесным образом превращается в Ивана-царевича. В Илье Обломове мелькают черты и того, и другого, ибо свою чудесную "награду" Илья Ильич тоже получает в романе (спокойная, сну подобная, жизнь с Агафьей Матвеевной - Милитрисой Кирбитьевной). В этом смысле имена Еруслана Лазаревича и Бовы Королевича упомянуты в романе не даром: на Выборгской стороне герой находит совершенно случайно, без каких-либо усилий жизнь покойно-сказочную, волшебную, тихую, без перемен, жизнь Ивана-царевича, которая в сказке не изображается, а лишь достигается в финале: "И стали они жить-поживать"... Вот это "жить-поживать" и изображает в своем романе Гончаров, разоблачая сказку, но и утверждая исключительность нравственной чистоты героя.

Сам роман многое позаимствовал у поэтики сказки. Как и в волшебной сказке, в романе показаны повторяющиеся циклы жизни героев. Время, изображаемое в романе, не просто охватывает несколько исторических периодов (в отличие от романа о лишних людях, где временной диапазон значительно уже и принципиально историчен) - оно фольклорно, устойчиво, незыблемо. Все изменения событий, пространства, героев происходят как бы внутри устойчивых родовых признаков, циклично: Обломовка - Выборгская сторона, Илья Иванович - Илья Ильич, Милитриса Кирбитьевна, няня и матушка (женщина-хранительница) - Агафья Матвеевна. Из сказочного времени выпадают лишь такие герои, как Штольц и, впоследствии, Ольга. Это люди линейного времени и несказочного пространства, они вполне историчны, с их образами ассоциируются конкретные исторические события, реалии и проблемы: реформы, постройка железных дорог, устройство концессий, проблема эмансипации женщин и пр. Остальные герои живут в том времени, которое в сказке обозначается формулой: "Жили-были...". Подобно тому, как в волшебной сказке герой нарушает запрет - и теряет свою невесту, Илья Обломов не выполняет указаний своей невесты Ольги Ильинской - и утрачивает ее. В романе Гончарова разоблачение сказки, демифологизация сочетаются с явным тяготением к нравственному ядру русской волшебной сказки, с ее поэтизацией "дурака", не обычного, заурядного ленивца, но с "золотым сердцем".

Е. Трубецкой в свое время писал: неведение, "неделание" сказочного героя есть не только отрицательные свойства его характера, но прежде всего - особая установка, включающая в себя недоверие к обыденным, традиционным представлениям о правде и смысле жизни: "В отрицательных свойствах сказочного героя, в его немощи, неведении... обнаруживается некоторое отрицательное определение искомого им "нового царства". Оно есть запредельная человеку сила и мудрость... С мыслию об "ином царстве" связывается мечта о полном преображении законов естества, о... совершенном одухотворении мира". [15 ]

Емеля-дурак, а вместе с ним и Обломов делают установку не на здравый смысл, не на "земное" разрешение проблем жизни, а на "запредельное", на "Божий промысел". И в этом главную роль играет то обстоятельство, что сказочный дурак живет не умом, а сердцем. Им-то, сердцем и постигается запредельное, внелогичное, неземное. Кто из умных братьев Емели поверил бы обещаниям щуки и отпустил ее?

Известно, что "мудрость в сказке олицетворяется преимущественно двумя женскими типами - вещей старухой и вещей невестой". [16 ] В романе Гончарова есть своя "вещая старуха", ориентирующая героя на мудрость сердца, а не ума. Это нянюшка, передающая Илюше недосягаемый, утопический идеал счастья: "Взрослый Илья Ильич хотя после и узнает, что нет медовых и молочных рек, нет добрых волшебниц, хотя и шутит он с улыбкой над сказаниями няни, но улыбка эта не искренняя, она сопровождается тайным вздохом: сказка у него смешалась с жизнью и он бессознательно грустит подчас, зачем сказка не жизнь, а жизнь не сказка".

Есть у Обломова и "вещая невеста". Это Агафья Матвеевна Пшеницына (Милитриса Кирбитьевна). "Мудрая жена" (вспомним, например, царевну-лягушку) в сказке руководит всей жизнью героя, как бы ограждает его жизнь от "земной логики". У Агафьи Матвеевны то же бескорыстие (т. е., по сказке - "дурь"), что и у Обломова (история с жемчугами). Встретились дурак и дурочка. Ольга же для Обломова слишком умна, но при этом не мудра. Ее духовность раздваивается. Огражденность от мира земных забот сказочного героя в "Обломове" выражается в том, что "Илья Ильич жил как будто в золотой рамке жизни" (Ч. 4, гл. IХ).

Е. Трубецкой пишет, что в русской сказке "в числе искателей "иного царства" есть люди низшего, высшего и среднего духовного уровня". [17 ] Низший уровень - "мечта о богатстве", которое "само собою валится в рот человеку без всяких с его стороны усилий". Высший - "уровень несогласия с установившимися законами здравого смысла". С этой точки зрения, Обломов представляет оба уровня. Там, где он ищет "покой-праздник", он изображается автором почти сатирически ("Нянька с добродушием повествовала сказку о Емеле-дурачке, эту злую и коварную сатиру на... нас самих"). С другой стороны, в его "неделании" заключен запрос искания "иного царства", живущего вековечными законами "сердца". Это, по Трубецкому, "средний" уровень духовности. Но Обломов не дорастает до "высшего" уровня, как герой сказки, жертвующий птице части своего тела ради того, чтобы она вынесла его к свету. Обломов не способен на жертву, как и другие герои романа. Не потому ли в "Обломове" звучит ностальгическая нота о прожитой "не своей" жизни?

Таким образом, в "Обломове" мы сталкиваемся с оригинальным, ранее не известным видом романа, который не подходит под привычные определения ("социальный", "исторический", "психологический" и пр.). Это "роман-сказка", в котором доминирует хронотоп волшебной сказки и действуют герои сказочного типа,- в них важны не столько индивидуальные особенности, сколько родовые черты. Вглядываясь в своего героя, Гончаров писал о русском человеке и русском национальном характере как таковом, - во всей его драматической неоднозначности. Романист прекрасно видит борьбу в русской душе мечты о "даровом богатстве" и мечты о высшей духовности, не досягаемой в земном пределе.

Многомощные фольклорные слои пронизывают романное сознание Гончарова не только в "Обломове". В "Обрыве" опора на фольклор, конечно, не столь очевидно выражена, как во втором романе, но не менее ощутима. Достаточно сказать, что центральная сюжетная линия, связанная с именами Веры, Марка Волохова, Тушина, Райского, играет фольклорными обертонами совершенно открыто и даже акцентированно. Совершенно очевидно, что образ Веры спроецирован в том числе и на славянский миф о русалке. [18 ] Образ русалки нередко встречается в произведениях русской и мировой классики, прежде всего в произведениях европейских романтиков. В русской литературе это и "Ундина" В. А. Жуковского, и "Яныш-королевич" А. С. Пушкина из цикла "Песни западных славян", "Майская ночь или утопленница" Н. В. Гоголя, "Русалка" М. Ю. Лермонтова, стихотворения "Русалка" и "Наяда" Д. П. Ознобишина [19 ]. У русалки есть набор признаков, в том числе тех, что важны для автора "Обрыва": притягивающая красота, ночная активность, таинственность. Если Марфенька дана в солнечном свете, то Вера - в лунном. Если Марфенька вся понятна с первого взгляда, то в Вере мерцает какая-то тайна, которую не сразу разгадал Райский. Вера в "Обрыве", "пропадая куда-то на глазах у всех, в виду, из дома, из сада, потом появляется, будто со дна Волги, вынырнувшей русалкой, с светлыми, прозрачными глазами, с печатью непроницаемости и обмана на лице, с ложью на языке, чуть не в венке из водяных порослей на голове, как настоящая русалка!" (Ч. 3, гл. Х). [20 ]

Весь сюжет духовного соблазнения Веры Марком Волоховым напоминает мотивы волшебной сказки о похищении Царевны-девицы злым колдуном. Есть и добрый молодец - Тушин. Овраг (обрыв) предстает как место обитания злого волшебника. В XIII главе 3-й части романа между Верой и Тушиным состоялся такой разговор: " - Когда у вас загремит гроза, Вера Васильевна, - спасайтесь за Волгу, в лес: там живет медведь, который вам послужит... как в сказках сказывают. [21 ]
- Хорошо, буду помнить! - смеясь, отвечала Вера, - и когда меня, как в сказке, будет уносить какой-нибудь колдун - я сейчас за вами!"

Лишь в первом своем романе (и в раннем творчестве вообще) Гончаров упускает шанс использования столь богатых возможностей фольклора. "Обыкновенная история" скорее построена на основе евангельской притчи о блудном сыне. Но уже в 1840-е годы, сразу после "Обыкновенной истории" пишется "Сон Обломова", в котором Гончаров как бы "подключается" к мощным слоям народного фольклорного мышления, обогащая евангельскую основу своих романов (неизменную во всей трилогии) и вводя еще один важный "вектор измерения". Дело в том, что "Обыкновенная история" - роман сравнительно "космополитичный". Как только Гончаров начинает осмысливать национальную жизнь в ее глубине (а это не только "Обломов", но и "Фрегат "Паллада"" и "Обрыв"), на уровне особенностей национального характера, он с неизбежностью обращается к тем жанрам, в которых наиболее рельефно выразились черты этого характера (волшебная сказка и былина). В результате меняется сам жанровый код гончаровского романа в "Обломове". Былинные черты характера главного героя даны в противопоставлении со "сказочными" его чертами. Отношения героев, развитие характера в "Обломове" во многом строются по сюжетной канве волшебной сказки. В итоге роман приобретает новые жанровые признаки, в нем господствует атмосфера волшебной сказки. Роман "Обрыв" в этом смысле строится несколько иначе, в нем заложены структурные элементы сказки о злом волшебнике и красавице. Марк Волохов очаровывает Веру, одурманивает ее - точно так же, как нигилизм, это новое учение, пришедшее в Россию с Запада, одурманивало русскую молодежь 1860-х гг. Роман полон "чудовищ". Кроме злого волшебника Марка, там в Марфинькином сне мы встречаемся с гоголевским Вием, с языческими богами (Геркулес и пр.). Вера сравнивается с хищной птицей, страсть, ее гложущая, с тигром. Такой набор не случаен. Все это "лики" страшного чудовища, или злого вошебника, пытающегося отобрать душу у красавицы Веры. Благодаря фольклорному фону, роман "Обрыв" наполняется фольклорным же временем: современная история, с ее злободневными вопросами, сочленяется в романе с внеисторичной, метафизически осмысленной судьбой России, в основе которой - национальный характер русского человека, отраженный различными гранями в образах бабушки Татьяны Марковны, Райского, Марка Волохова, Веры, Марфиньки, "доброго медведя" Тушина. Наряду с героями "обломовского" типа, связанного с волшебной сказкой (Райский и Волохов), в романе есть герои, показывающие, сколь большую роль сыграло в становлении национальных основ жизни Православие (Бабушка, Вера, Марфинька). Роман ставит вопрос об исторической судьбе России - в зависимости от судьбы православной веры. У Гоголя Вий вошел в церковь, у Гончарова в "Обрыве" - злой волшебник Волохов посягает на всю Россию, на ее Веру.

Богатства русского фольклора достались Гончарову "даром" - и мощно питали его творчество на протяжении всей его жизни. Ведь одним из главных объектов его писательского интереса является русский национальный характер. Недаром однажды романист заметил: "Я терпеть не могу видеть себя переведенным: я пишу для русских..." (VIII. 388).
Владимир Иванович Мельник , доктор филологических наук

Работа выполнена при поддержке РГНФ. Грант 08-04-00079а "И.А.Гончаров и мировой литературный процесс".

Примечания:

1 - Достоевский Ф. М. Полн. собр. соч. В 30-ти томах. Л., 1981. Т. 22. С. 44.
2 - Очевидная ориентация на точку зрения А. В. Дружинина.
3 - И. А. Гончаров в неизданных письмах, дневниках и воспоминаниях современников (Публикация Н. Г. Розенблюма) // Русская литература. СПб., 1969. N 1. С. 165-166.
4 - И. А. Гончаров в воспоминаниях современников. Л., 1969. С. 240.
5 - Сказку о Еруслане Лазаревиче (полное название: "Сказка полная о славном и сильном витязе Еруслане Лазаревиче, о его храбрости и невообразимой красоте царевны Анастасии Вахрамеевны"), по указанию Д. А. Ровинского, была издана в 1810-1820-х гг. и выдержала до 1839 года четыре издания" (Ровинский Д. А. Русские народные картинки. СПб., 1900. Т. 1. Стб. 203-204). Полная редакция сказки о Бове королевиче была издана в 1790 или 1791 гг. и многократно переиздавалась в первой трети XIX века (Кузьмина В.Д. Рыцарский роман на Руси. Бова, Петр Златых Ключей. М., 1964. С. 65-66).
6 - Достоевский А.М. Воспоминания. Л., 1930. С. 51.
7 - И. А. Гончаров в воспоминаниях современников. Л., 1969. С. 40-41.
8 - М. М. Стасюлевич и его современники в их переписке. СПб., 1912. Т. 4. С. 139.
9 - Роман И. А. Гончарова "Обломов" в русской критике. Л., 1991. С. 147.
10 - Недаром автор говорит, что в избу Онисима Суслова "курице страшно войти".
11 - Там же. С. 516-524.
12 - Телегин С. М. "Слышать" умолкнувший звук божественной эллинской речи..." // Русский язык и литература в средних учебных заведениях УССР. 1991. N8. С. 59.
13 - Достоевский Ф. М. Полн. собр. соч. В 30-ти томах. Т. 22. Л., 1981. С. 44.
14 - Мифы народов мира. Изд. 2-е. М., 1988. С. 422.
15 - Трубецкой Е. "Иное царство" и его искатели в русской народной сказке // Литературная учеба. М., 1990. Кн. 2. С. 113.
16 - Там же.
17 - Там же. С. 102.
18 - Хотя, возможно, для Гончарова важнее была литературная традиция (это надо еще выяснять), ведь как пишет Э. В. Померанцева, образ русалки "корнями своими к древним верованиям, однако укреплен и уточнен в представлениях человека не мифологическими рассказами, а профессиональным искусством - живописью и литературою. С течением времени сложный фольклорный образ блекнет, стирается, верование уходит из народного быта. Литературый же образ русалки, чеканный и выразительный, живет как явление искусства и способствует жизни образа" (Померанцева Э. В. Мифологические персонажи в русском фольклоре. М., 1975. С. 91).
19 - См.: Иванова Т. Ф. Образ русалки в творчестве Д. П. Ознобишина // Русское литературоведение на современном этапе. Материалы VI Международной конференции. Т. 1. М., 2007. С. 72 - 75.
20 - См.: Жужанна Зельдхейи-Деак. К проблеме реминисценций в лейтмотивах романа И. А. Гончарова "Обрыв" // И. А. Гончаров. Материалы международной конференции, посвященной 180-летию со дня рождения И. А. Гончарова. Ульяновск, 1994.

21 - Подобный мотив встречается в сказке о Кащее бессмертном (Афанасьев, № 157): "Бежит медведь: "Ах, Мишка косолапый! Я тебя убью да сырком съем" - "Не ешь, Иван-царевич! В нужное время я тебе пригожусь! "