Самые дерзкие побеги из ссср

История знает десятки, если не сотни громких случаев бегства из-за «железного занавеса»: не возвращались с гастролей артисты, становились перебежчиками дипломаты, находили свои лазейки ученые. Все они были ударом по репутации страны, но немногие способны и сегодня вызвать удивление и шок. Anews рассказывает о самых отчаянных, опасных и безумных поступках, на которые шли советские граждане, чтобы «вырваться на свободу». Чем все для них в итоге обернулось?

В случае удачи это был бы первый в истории СССР угон самолета и самый массовый побег за кордон. 16 советских граждан – 12 мужчин, 2 женщины и 2 девушки-подростка – планировали захватить на аэродроме местного значения под Ленинградом небольшой транспортник Ан-2, скрутить и выгрузить летчика и штурмана и улететь через Финляндию в Швецию. Замысел получил кодовое название «Операция «Свадьба» – беглецы намеревались выдать себя за гостей, едущих на еврейскую свадьбу.

Место действия – аэродром малой авиации «Смольная» (ныне «Ржевка»)

Группу возглавляли отставной майор авиации Марк Дымшиц (слева) и 31-летний диссидент Эдуард Кузнецов. Все «заговорщики» были арестованы до того, как смогли попасть на борт. Лидеры позже утверждали, будто знали о слежке со стороны КГБ и хотели только сымитировать угон, чтобы обратить мировое внимание на невозможность выезда из СССР. Как сказал в 2009 году Кузнецов, «когда мы шли к самолету, мы видели под каждым кустом кагэбэшников».

77-летний Кузнецов в документальном фильме «Операция Свадьба», снятом его сыном Женщин отпустили без обвинений. Мужчин судили и приговорили: большинство – к срокам от 10 до 15 лет, а Дымшица и Кузнецова – к расстрелу. Однако под давлением западной общественности казнь заменили на 15 лет трудовых лагерей.

Итог: уже через 8 лет (в 1979-м) пятеро осужденных, включая организаторов, оказались в Америке – их обменяли на пойманных в США советских разведчиков. Только один из 12 «самолетчиков» отбыл полный срок (14 лет). Все фигуранты дела теперь живут в Израиле, продолжают дружить и вместе отмечают каждую годовщину своей попытки побега, которая открыла дорогу массовой еврейской эмиграции.

«Ленинградское дело» еще только набирало обороты, когда двое литовцев, отец и 15-летний сын, впервые в истории СССР действительно угнали самолет за границу.

Это был Ан-24, вылетевший из Батуми в Сухуми с 46 пассажирами на борту. Никто и подумать не мог, что усач в офицерской форме и мальчик-подросток, занявшие передние места возле кабины пилотов, окажутся вооруженными террористами, чья цель – улететь в Турцию.

Их имена вскоре узнал весь мир: Пранас Бразинскас и его сын Альгирдас. При них были пистолет, обрезы и ручная граната. После взлета они попытались передать пилотам записку с требованиями и угрозами через стюардессу, 19-летнюю Надю Курченко, но та немедленно подняла тревогу и была в упор застрелена отцом.

Открыв стрельбу, Бразинскасы уже не могли остановиться. Тяжелые ранения получили командир экипажа (пуля попала в позвоночник, обездвижив тело), а также бортмеханик и штурман. Чудом уцелевший второй пилот был вынужден изменить курс. В Турции террористы сдались местным властям, те отказались выдать их СССР и судили их сами. Угон сочли «вынужденным», а стрельбу «непреднамеренной» и вынесли мягкий приговор – старший получил 8 лет тюрьмы, а младший 2 года. Не отсидев и половины срока, отец был отпущен по амнистии, а в 76-м оба угонщика кружным путем, через Венесуэлу, перебрались из Турции в США, где поселились в Калифорнии под новыми именами.

Итог: в феврале 2002 года наступила неожиданная кровавая развязка, которую многие сочли запоздалым возмездием. В пылу домашней ссоры Альгирдас убил 77-летнего отца, нанеся ему множество ударов по голове то ли гантелью, то ли бейсбольной битой. На суде он заявлял, что защищался от разъяренного отца, грозившего ему заряженным пистолетом. Сына признали виновным в убийстве и отправили в тюрьму на 16 (по другим данным, на 20) лет.

Отравиться, чтобы попасть в Америку Апрель 1970 год а

10 апреля советское рыболовное судно, проходившее в 170 км от Нью-Йорка, послало береговой охране сигнал бедствия: на борту чуть ли не при смерти находится молодая официантка, ей срочно требуется госпитализация. Когда прибыл вертолет, она была без сознания. Как выяснилось в больнице, 25-летняя латышка Дайна Палена рискнула принять сверхдозу лекарств только ради того, чтобы, спасая ей жизнь, ее переправили на американский берег. Фото Дайны из американских газет Палена провела в больнице 10 дней, каждый день ее навещали сотрудники дипмиссии СССР. Когда ее попытались перевести в другую больницу под советским наблюдением, она воспротивилась и с помощью латышской диаспоры в Нью-Йорке обратилась к иммиграционным властям. «О серьезности моих намерений говорят те меры, которые я приняла, чтобы попасть на берег и попросить политического убежища», - заявила она.

Итог: американцы сомневались, есть ли у Дайны политические мотивы или ей просто хочется «комфортной западной жизни», но, очевидно, она нашла нужные слова, потому что уже через 18 дней после своего «заболевания» все-таки получила убежище.

Этот знаменитый побег за «железный занавес» вошел в историю как один из самых дерзких и в среде диссидентов считался практически беспримерным «подвигом». Три ночи и два дня невыездной ученый-океанолог Станислав Курилов добирался вплавь через бушующие 7-метровые волны до берегов Филиппин, спрыгнув глухой ночью с советского круизного лайнера.

Слава Курилов в юности

Чтобы не сгинуть в океане, требовался точный расчет сил, времени и расстояния, для чего нужно было знать маршрут. Но у Курилова, когда он купил билет, никаких данных не было – только догадки и надежда выяснить недостающие сведения в ходе круиза.

Это было безвизовое путешествие из Владивостока до экватора и обратно без захода в иностранные порты, курс лайнера «Советский Союз» держался в секрете. С момента захода на борт у Курилова было меньше недели, чтобы подготовиться к безвозвратному прыжку. Зная, что лучше плыть на голодный желудок, он практически сразу перестал есть – только пил по 2 литра воды ежедневно. Однако, чтобы не возникло подозрений, он делал вид, будто разделяет общую трапезу, постоянно был на виду, флиртовал с тремя разными девушками, чтобы в случае его долгого отсутствия все подумали, что он с одной из них.

Курилов много лет практиковал йогу. Тренировка дыхания спасла его от гибели в океане Вместе со знакомым астрономом из числа пассажиров они «ради развлечения» определяли маршрут по звездам, а однажды Курилов сумел проникнуть в рубку и увидел координаты на карте.

Так, «на ходу», он и вычислил место, где нужно спрыгнуть. В ночь побега сильно штормило, но Курилов был рад – если обнаружат его пропажу, то не смогут послать за ним лодку. Прыгать пришлось в кромешной тьме с высоты 14 метров, это был риск, чреватый ушибами, переломами и даже смертью. Дальше была сплошная борьба один на один со стихией – почти трое суток без сна, еды и питья и даже без компаса, с одними лишь ластами, трубкой и маской. Через сутки лайнер все же повернул за пропавшим пассажиром – Курилов видел огни и шарящие по воде прожекторы. Ночью Курилов ориентировался по звездам, днем сбивался с курса. Его не раз относило далеко в сторону сильным течением, в том числе почти у самого берега, когда до него было рукой подать. В конце концов, преодолев вплавь почти 100 км, он оказался на песчаном пляже филиппинского острова Сиаргао и сразу потерял сознание. Его нашли местные жители. Дальше были расследование и 6 месяцев в филиппинской тюрьме для беженцев без документов, после чего Курилова депортировали в Канаду, где жила его сестра с мужем-индусом. Пока он получал канадское гражданство, в СССР его заочно осудили на 10 лет за измену родине.

Как морской исследователь он объездил полмира, в середине 80-х женился на гражданке Израиля Елене Генделевой, переехал к ней, получил второе иностранное гражданство.

Итог: так случилось, что новая свободная жизнь Славы Курилова началась и закончилась в море.

Прекрасный пловец и ныряльщик, укротитель стихии, он погиб во время водолазных работ в Галилейском море (израильское озеро Кинерет) в январе 1998 года. Высвобождая подводное оборудование, он запутался в сетях и выработал весь воздух. Его подняли поверхность уже без сознания и спасти не смогли. Ему было 62 года.

Никто в СССР не знал о Лилиане Гасинской, а вот в Австралии, куда она сбежала с советского теплохода, она стала сенсацией, суперзвездой, символом десятилетия и даже вызвала политический скандал. 18-летняя украинка, дочь музыканта и актрисы, служила бортпроводницей на лайнере «Леонид Собинов», который зимой совершал круизы в Австралию и Полинезию. Пассажиры и экипаж пребывали в шикарных условиях, но под неусыпным наблюдением: палубы постоянно патрулировались, а блуждающие лучи прожекторов по ночам исключали возможность незаметной «высадки» с корабля.

Беглянка на фоне «Собинова» Гасинская улучила момент, когда на теплоходе была шумная вечеринка. В одном лишь красном купальнике она вылезла через иллюминатор в своей каюте и спрыгнула в воду. Из более-менее ценного при ней было только кольцо. Больше 40 минут она плыла к австралийскому берегу через бухту, где встречаются акулы-людоеды. Она с трудом взобралась на высокий причал, вся в синяках и царапинах, с растянутой лодыжкой, и бесцельно блуждала по набережной, пока не заметила человека, гулявшего с собакой.

Тот едва понял ее ломаный английский, но помощь оказал. Тем временем сотрудники КГБ на теплоходе подняли тревогу, к розыску немедленно подключился советский дипкорпус. Однако первыми беглянку нашли жадные до сенсаций австралийские газетчики – они обеспечили ей укрытие в обмен на интервью и фотосессию в бикини.

Статья вышла в «Дейли Миррор» под заголовком: «Русская беглянка: Почему я рискнула своей жизнью». «Девушка в красном бикини» сделалась главной знаменитостью континента, все ревностно следили за ее судьбой. Разгорелись дебаты, стоит ли предоставлять ей убежище, с ее невнятными заявлениями о «репрессиях», которые, как саркастически заметили критики, сводились к жалобам на «скучные советские магазины».

Когда ей все же разрешили остаться, поднялся протест – мол, беженцев из раздираемых конфликтами стран Азии, которые по-настоящему подвергаются гонениям, не спешат встречать так же радушно. Многие говорили, что если бы она не была «юной, красивой и полуголой», то, скорее всего, ее отправили бы назад в СССР.

Гасинская украсила обложку первого номера австралийского «Пентхауса». Материал, полный откровенных снимков, назывался так: «Девушка в красном бикини – без бикини». За обнаженную съемку она получила 15 тысяч долларов. Первым покровителем Лилианы в Австралии стал фотограф «Дейли Миррор», который ради нее бросил жену и троих детей. С его помощью она утвердилась в шоу-бизнесе: была танцовщицей диско, диджеем, актрисой мыльных опер.

В 84-м она вышла за австралийского миллионера Яна Хайсона, но через несколько лет брак распался. С тех пор она исчезла со страниц газет и интерес к ней совершенно угас.

Итог: последний раз ее имя упоминалось в светской хронике в 1991 году, когда она представляла русское и африканское искусство на выставке в Лондоне. Судя по Твиттеру, Лилиана Гасинская, которой теперь 56 лет, так и живет в британской столице, никем не узнаваемая и не желающая вспоминать о своем прошлом.

Идеальные побеги случаются только в кино. В реальной жизни беглецов чаще всего ловят и возвращают обратно в тюрьму. И добавляют от 3 до 8 лет к основному сроку. «Подрывающиеся» на волю прекрасно осознают, что рано или поздно будут пойманы. Но всепоглощающая мечта заключенного о глотке свободы опьяняет и толкает на побег.

Впрочем, бежавшие из мест лишения свободы СССР все же имели шанс «оторваться» – хотя и небольшой, но он был.

«Отрыв» троицы Солоневичей

Иван Солоневич, которого до сих пор считают предателем Родины (в частности, за сотрудничество с фашистами во время Великой Отечественной войны), неоднократно предпринимал попытки бежать из довоенного СССР. Каждый раз они по разным причинам срывались. Третья закончилась арестом Ивана Солоневича, его сыновей Юрия и Бориса и других заговорщиков. Их осудили к разным срокам лишения свободы и отправили в лагерь.

В 1934 году все трое сумели сбежать и перейти на территорию Финляндии – Солоневичам удалось усыпить бдительность лагерной администрации своей активной общественной деятельностью. Побег оказался удачным – никого из троих в СССР не выдали.

Одиссея Равича

Поляк Славомир Равич был военнослужащим польской армии, его арестовали сотрудники советского НКВД, когда Германия и СССР вторглись в Польшу. Офицера обвинили в шпионаже и дали 25 лет сибирских лагерей.

В апреле 1941 года Равич вместе с шестью заключенными бежал из лагеря. К ним присоединилась еще одна беглянка-полька, тоже заключенная. Они пересекли Лену, дошли до Байкала и оказались в Монголии. По пути местные жители помогали беглецам продуктами и одеждой. При переходе пустыни Гоби несчастным приходилось даже есть змей, чтобы выжить. Большинство беглецов погибли в пути, а уцелевшие в октябре того же года дошли до Тибета, а потом и до Гималаев. В марте 1942 года Равич и двое его товарищей оказались в Индии…

Славомир Равич, ставший подданным Великобритании, дожил до 2004 года, у него родились пятеро детей. О своих злоключениях Равич написал книгу «Долгий путь».

Единственный побег с Соловков

Созерко Мальсагов – бывший белый офицер, сдавшийся красным. Его в 1923 году осудили на 3 года лагерей, и Мальсагов попал в печально известный СЛОН – Соловецкий лагерь особого назначения. На Соловках убивали и мучили заключенных разными, изощренными способами. Все побеги оттуда были неудачными. Но Мальсагову и его четверым товарищам все же удалось сбежать в Финляндию. Мальсагов из своего срока на тот момент отсидел только год.

В один из майских дней 1924 года группу из заговорщиков направили валить лет на материк. На месте по условному сигналу заключенные набросились на конвоиров и отобрали у них оружие. Беглецы шли на север, не раз натыкались на преследовавших их чекистов и уходили, отстреливаясь. Питались тем, что давали карелы или находили сами в заимках, охотились. В конце июня группа в полном составе перешла границу Финляндии.

Впоследствии Созерко Мальсагов, воевавший в Великую Отечественную в Сопротивлении, также написал воспоминания.

Саша Македонский, трижды беглец

Александр Солоник, киллер, прозванный якобы за умение стрелять «с двух рук» Сашей Македонским, был «профессором» по части побегов – только при СССР «отрывался» дважды – в 1987-м и 1990-м годах. Первый раз ему грозил серьезный срок за изнасилование. Раскидав конвоиров, Солоник выпрыгнул из окна здания суда. Спустя полтора месяца его задержали в Тюмени. Во второй раз Македонский сбежал из колонии в Перми через канализационную трубу – автогеном вырезал в ней дыру.

Самый известный свой побег, по мотивам которого потом даже снимали фильм «24 часа» с Максимом Сухановым в главной роли, Солоник совершил уже после развала СССР, в 1995 году – из «Матросской тишины». Киллеру тогда помог один из охранников, сбежавший вместе с Македонским. Оба гуляли на свободе недолго – и охранника, и Солоника вскоре убили в Греции члены русской ОПГ.

Сегодня расскажу одну быль. Про СССР. Вернее, про самый финал СССР. Всё здесь изложенное - чистая правда. И, однако, выглядит это частично абсурдно. Вернее, строго говоря, это не совсем про СССР. Поскольку многие описываемые события проходил за пределами СССР. Но участвовал в них гражданин СССР. Который гражданином СССР быть не хотел и поэтому чуть ли не с детства мечтал из СССР убежать. И таки убежал. Вот об этом я вам сейчас и поведаю. Так что устраивайтесь поудобнее и внемлите.

Всё, что здесь описано, произошло с моим другом детства. Поскольку он «широко известен в узких кругах», назову его другим именем. Пусть он будет - Лёха.

Свой путь Лёха начал в том же году, что и я. Да и почти в том же месяце. Так что мы с ним полные ровесники. В школьные годы Лёха отличился тем, что глумливо утопил в унитазе свой пионерский галстук. В годы отрочества, когда я пошёл в 9-й класс, Лёха отправился в ПТУ. В эти годы он входил в одну из злобных молодёжных банд нашего района и со своими дружкам немало совершил всякого рода драк пьяной лавочке. Впрочем, ничего такого особенного в его жизненным пути не было. В конце 70-х - начале 80-х - это был обычный досуг советских учащихся ПТУ, то есть огромной массы советской молодёжи.

Когда Лёхе исполнилось 16, его дружки избили в автобусе милиционера, который был в гражданской одежде. «Я - сотрудник милиции, прекратите нападение», - прокричал сотрудник, доставая удостоверение, но ответом ему был пушечный удар в лицо, которым так славился Лёхин дружок Галкин - удар, которым небольшого роста Игорь отправлял в нокаут противников гораздо более крупных. Сын офицера, переведённого из Кахахстана Москву, Галкин, когда накачивался портвейном, представлял из себя боевую машину для убийства. И рано или поздно что-нибудь в этом роде должно было произойти. И опять же - ничего особенного в этом не было. Очень многие мои погодки, ушедшие в ПТУ, потом оказались в местах не столь отдалённых. Разумеется, отправились туда Галкин и другой дружок Лёхи - Андрос. А Лёха остался как бы один.

Я познакомился с Лёхой в 1983 году в подвале слесарей нашего ЖЭКа, который слесаря предоставляли в наше распоряжение по вечерам для репетиций рок-группы, в которой я играл. Отличием нашей группы от всех прочих дворовых команд было то, что мы пели не только «Воскресенье», «Машину» и «Круиз», но и песни собственного сочинения. В связи с чем наш подвал очень скоро стал этаким клубом, в котором зимними вечерами собиралась вся окрестная шпана, чтобы попить портвейну и потискать девчонок.

Лёха, который был лучшим в районе гитаристом, как-то довольно быстро стал чем-то вроде нашего продюсера. Найдя общую тему для разговора через музыку, мы как-то быстро сблизились с ним. Как выяснилось, несмотря на свой брутальный образ жизни, Лёха был нафарширован всевозможными идеями, которые он брал из каких-то недоступных простому советскому человеку книжек. Именно от Лёхи впервые я услышал слово «Совдеп» в том контексте, который использую и поныне. Лёха рассказывал всякое. И про Карлоса Кастанеду и про Солженицына, за хранение книг которого выгнали из МГУ како-то лёхиного приятеля. Отношение к Совдепу в моей семье было всегда критическим. И моя мать, и все её подруги/друзья про «прелести СССР» говорили много за разными праздничными застольями. Впрочем, думаю, в этом не было ничего необычного для второй половины 70-х годов. Но вот то, что изрекал Лёха, было самой настоящей антисоветчиной со всеми вытекающими.

По большому счёту, Лёха был философского склада ума. Он был просто нафарширован всякими альтернативными знаниями. И была у него одна мечта. Он очень хотел свалить из СССР. СССР он ненавидел всеми фибрами души. Он вдвоём с матерью жили в однокомнатной квартирке в двухэтажном барачного вида доме красного кирпича в квартальчике точно таких же убогих домов - рабочем квартале. Все вокруг бухали портвейн и устраивали пьяные драки. И Лёха в общем-то, вёл до какого-то момента такую же жизнь. Но, как оказалось, жизнью этой тяготился. Какой-то перспективы для себя в СССР Лёха просто не видел. Это был 1984 год.

В ноябре 1984-го я ушёл в армию. Это был апофеоз убогой совковой серости. Чтобы передать ощущение от СССР 1984 года на полотне, надо просто выплеснуть на холст побольше краски серого цвета - это будет аутентичное изображение. Помню, даже фильмы в кинотеатрах стали показывать какие-то редкостно убогие. Ну то есть такую серую совковую гадость, что хоть стреляйся. Единственное яркое пятно, которое мне запомнилось - американский фильм «Спартак», который почему-то вдруг стали крутить в московских кинотеатрах осенью 1984 года. Лёха в армию не ушёл - он получил «белый билет» (для особо интересующихся: симуляция вялотекущей шизофрении).

Пришёл я домой 7 ноября 1986 года - это была совершенно иная Москва. Радостная, весёлая, нарядная. И дело было не только в 7 ноябре. Просто унылый Совок, казалось, куда-то отступил. На улицах Москвы стали появляться разные кафешки, появился пешеходный Арбат - тогда это в самом деле было необычно. Главное - произошла какая-то перемена в людях, они стали более веселы, более раскованы, с большим оптимизмом смотреть в будущее. Кстати, именно на этот период приходится вспышка рождаемости, которую сейчас совки любят показывать, как антитезу демографическому коллапсу 90-х. Правда совки забывают, что во-первых, до 1985 года в РСФСР наоборот шло снижение рождаемости и во-вторых, народ как-то воспрял духом именно потому, что поверил, что начались реальные улучшения. Но я отвлёкся.

Мечту о побеге из СССР, тем не менее, Лёха не оставил. Но она стала как-то более реалистичной, что ли. Лёха работал киномехаником (я и регулярно смотрел из его кинобудки все новые фильмы) и усиленно изучал английский язык - он был уверен, что все в Европа отлично говорят по-английски.

Время шло. Лёха начал серьёзно готовиться. Он стал копить доллары. А Совдеп, тем временем, потихоньку разваливался. Мы неоднократно обсуждали его побег, я спрашивал: а стоит ли? Ведь от того Совка уже мало что осталось. Но Лёха был непреклонен. В 1990-м году в воздухе запахло чем-то до боли знакомым. По центральному телевидению стали показывать мультфильмы 60-х о сумасшедших абстракционистах и тренировках бойцов дивизии им. Дзержинского. Лёха сказал: «Пора. Совок возвращается».

Его план был следующим: он покупает туристическую путёвку в Венгрию - благо в ту пору это уже стало очень легко, - в Венгрии отправляется на венгерско-австрийскую границу, которую переходит ночью и добирается до Вены. Из Вены на поезде отправляется в Брюссель, где приходит в перевалочный центр для эмигрантов (не помню точное его название), просит политическое убежище и - вуаля. Было правда одно слабое место в этом плане - в конце 1990-го года просить политического убежища, когда вся Европа упивалась демократизацией и гласностью в СССР - было несколько странно. Но Лёха решил рискнуть.

Мы провожали Лёху шумно. Это была ранняя весна 1991 года. Было много народа. Некоторые условились с ним, что как только он обустроится в Европе, то сразу же пришлёт им вызов. Я никуда и никогда эмигрировать не собирался, а потому прощался с Лёхой навсегда. Было несколько грустно.

И Лёха уехал в Венгрию. Поездом.

1991 год был годом непростым, так скажем. К тому же мне надо было писать диплом. Так что про Лёху я вспоминал не часто. И вдруг однажды, у меня дома зазвонил телефон. Я снял трубку и услышал знакомый голос: «Привет. Узнаёшь?». «Узнаю», - ответствовал я, соображая, почему это при звонке из-за границы московский звонок. «Как ты думаешь, где я?», - спросил с усмешкой на том конце голос. «Судя по звонку - похоже, что в Москве». «Верно, - ответил Лёха. - Если хочешь, приходи ко мне». И я помчался слушать увлекательный рассказ о лёхиных странствованиях.

Первым шагом советской власти по ограничению выезда из страны была Инструкция комиссарам пограничных пунктов Российской Республики «О правилах въезда и выезда из России» от 21 декабря 1917 г. Согласно новым правилам, для выезда из страны иностранные и русские граждане были обязаны иметь заграничный паспорт. Русские граждане были обязаны получить разрешение на выезд в иностранном отделе Комитета внутренних дел в Петрограде, либо в Москве, в Комиссариате по иностранным делам. Таким образом, за всеми гражданами, пересекавшими государственную границу, устанавливался жёсткий надзор.

Новые правила въезда граждан в страну из-за рубежа были утверждённые НКИД 12 января 1918 года, а декрет СНК РСФСР «О бесхозном имуществе» от 3 ноября 1920 года практически исключал возможность возвращения эмигрировавших граждан когда-либо в будущем. Таким образом, советская власть фактически лишала миллионы эмигрантов и беженцев их собственности, а значит и всяких основ существования на родной земле и перспектив возвращения. Если до 1920 года заграничные паспорта можно было получить в Народном комиссариате иностранных дел, то с введением изменений этот документ должен был получать ещё и визу Особого отдела ВЧК.

Впервые предложение карать смертной казнью за попытку возвращения из-за рубежа без санкции властей было озвучено Лениным в мае 1922 года на заседании Политбюро ЦК в ходе обсуждения проекта Уголовного кодекса РСФСР. Однако решение не было принято.

Согласно новым правилам, введённым 1 июня 1922 г., для выезда за границу было необходимо получить особое разрешение Народного комиссариата иностранных дел (НКИД). Совершенно очевидно, что это ещё более усложняло процесс выезда, делая его практически невозможным. За рубеж практически не могли выехать ни журналисты, ни писатели, ни иные деятели искусства – для выезда эти люди должны были дожидаться особого решения Политбюро ЦК РКП(б).

Процедура выезда за границу ужесточалась с каждым годом, и новым этапом ужесточения правил выезда стало «Положение о въезде и выезде из СССР», вышедшее 5 июня 1925 года. Положение крайне ужесточало порядок выезда. Вся заграница объявлялась «враждебным капиталистическим окружением».

Логическим продолжением в цепочке ужесточений процедуры выезда за рубеж и строительстве «железного занавеса» стал сталинский закон от 9 июня 1935 года. За побег через границу устанавливалось наказание в виде смертной казни. При этом преступниками, естественно, объявлялись и родственники перебежчиков.

Введение столь суровой меры наказания за бегство из страны было продиктовано не только логикой тотальных репрессий, но и было своеобразной перестраховкой. Власти опасались начала массовой эмиграции в случае повторения в стране голода.

Закон, предусматривающий расстрел за нелегальную эмиграцию, был отменен лишь после смерти Иосифа Сталина. За побег с территории СССР теперь было предусмотрено тюремное заключение. Жёсткие ограничения, касающиеся возможности выезда из СССР, просуществовали почти до самого его распада. Первым серьёзным шагом по либерализации миграционного законодательства стал Закон «О въезде и выезде», принятый в 1990 году.