Сусанин история подвига. Краткая биография и интересные факты об иване сусанине

Фаюстов М.В. Иван Сусанин

Подробный рассказ о том, что правда, а что всё-таки вымысел в этой истории, не должен оставить равнодушным.

1
«Сусанинская история», фигурировавшая в XVII и XVIII вв. исключительно в юридических актах, в самом начале XIX в. обрела свою литературную ипостась. Опера М.И. Глинки «Жизнь за царя» (1836) зафиксировала окончательный вариант истории костромского крестьянина, спасшего в 1613 г. Михаила Федоровича Романова от поляков. Со второй половины XIX в. и до сих пор ведутся споры вокруг исторической достоверности самого сюжета, сопутствовавших ему событий и идеологических наслоений. В своей недавней статье, наиболее полно излагающей историю «сусанинского вопроса», Л.Н. Киселева прослеживает прямой путь от статьи о селе Коробове, где и происходили события, из «Словаря географического Российского государства» А. Щекатова (в соавторстве с Л. Максимовичем) через оперу Шаховского-Кавоса «Иван Суссанин» (так в оригинале. — М.В., М.Л.) 1815 г. до «Жизни за царя» Глинки . В.М. Живов полагает, что «Сусанин появляется только в 1804 г. в «Словаре географическом Российского государства» Афанасия Щекатова» , то есть до 1804 г. Сусанин «пребывал в небытии» .

Однако имеющиеся сведения об источниках данного исторического сюжета можно существенно дополнить, основываясь на сообщении одного из творцов литературного мифа о Сусанине — С.Н. Глинки. Если следовать его примечанию к статье «Письмо Старожилова о памятнике, поставленном в селе Громилове крестьянину Ивану Сусанину, пострадавшему для спасения жизни Царя Михаила Федоровича», опубликованной в № 10 «Русского вестника» за 1810 г., то окажется, что рецепция сюжета шла по иному каналу: «О сем происшествии упомянуто в Указе Екатерины Второй 1767 года; в Зерцале Российских Государей на стр. 459; в Друге просвещения в первой книжке 1805 года, стр. 27» .
Вернувшись еще раз к теме сусанинского подвига в 1812 г., издатель «Русского вестника» сообщил: «Цари Иоанн и Петр воздали честь Ивану Сусанину в 1690 году, а Екатерина Вторая в 1767» . Новые данные позволяют более полно проследить историю создания канона и указать пути, по которым шло восприятие «сусанинской истории» с максимально возможной точностью, во всяком случае в отношении русскоязычных источников. Источники сведений о подвиге Сусанина четко делятся на три группы. Первая состоит из юридических документов — грамот XVII в., которые логично завершает указ Екатерины II 1767 г. Этот указ полностью отвечает политическим и идеологическим амбициям императрицы: он легитимизирует Екатерину как генетическую и фактическую преемницу московских государей. Вторую группу текстов можно назвать справочно-исторической. В нее входят «Собрание исторических известий, относящихся до Костромы» И. Васькова, «Зерцало российских государей» Т. Мальгина и «Словарь географический Российского государства» А. Щекатова. Эти источники базируются на грамотах и указах XVII-XVIII вв. и дают расширенное описание подвига Сусанина. В литературу же, как нам удалось установить, «сусанинский сюжет» входит через третью группу источников — «Русcкий анекдот», напечатанный в «Друге просвещения», и тексты С.Н. Глинки. Эта третья линия сюжетно восходит к указу 1731 г. и ведет к пьесе Шаховского, «Думе» Рылеева и опере М.И. Глинки.

Скотти М.И. Иван Сусанин

2
История подвига Ивана Сусанина в XVII в. фиксировалась трижды: в указах 1619 (7128), 1633 (7141) и 1691 (7200) гг. Первый документ — обельная грамота спасенного царя Михаила Федоровича (1619 г., 30 ноября) — так повествует о произошедших в Костромском уезде событиях:
Как мы Великий Государь Царь и Великий Князь Михайло Федорович всея Руси в прошлом во 121 году были на Костроме, и в те поры приходили в Костромской уезд Польские и Литовские люди, а тестя его Богдашкова Ивана Сусанина в те поры Литовские люди изымали и его пытали великими немерными пытками. А пытали у него, где в те поры мы Великий Государь Царь и Великий Князь Михайло Федорович всея Руси были, и он Иван ведал про нас Великого Государя, где мы в те поры были, терпя от тех Польских и Литовских людей немерные пытки, про нас Великого Государя тем Польским и Литовским людям, где мы в те поры были, не сказал, и Польские и Литовские люди замучили его до смерти.

Аналогичный рассказ о подвиге Сусанина содержит и указ от 30 января 1633 (7141) г. Он был издан по случаю переселения дочери Ивана Сусанина Антониды «с детьми ея с Данилком да с Костькою» на дворцовую пустошь Коробово того же Костромского уезда в обмен на владения в деревне Деревеньки Домнинской вотчины, переданные в Новоспасский монастырь за упокой души матери Михаила Федоровича Марфы Ивановны .

Последний в XVII в. указ, касавшийся потомков Сусанина, появился в правление царей Ивана и Петра в сентябре 1691 (7200) г. Под этой датой указ опубликован в Полном собрании законов . Именно этот документ назван Глинкой в примечании к статье 1810 г. и отнесен к 1690 г., что, возможно, связано с неправильным переводом им даты по летосчислению от Сотворения мира в дату от Рождества Христова: разница для сентября должна составлять 5509 лет. Как источник, подтверждающий реальность подвига Сусанина, указ 1691 г. под датой 1644 г. упомянул В.И. Буганов . В действительности изданный 5 августа 1644 (7152) г. указ переводил всех белопашцев, в том числе и потомков Сусанина, в ведомство приказа Большого дворца . Описание подвига Сусанина в указе царей Ивана и Петра Алексеевичей 1691 (7200) г. полностью совпадает с данными документов 1619 и 1633 гг. Царский указ 1691 г. подтверждал права потомков Сусанина, детей его дочери Антониды и зятя Богдана Сабинина, на пустошь Коробово, полученную Сабиниными в 1633 г. («владеть им Мишке и Гришке и Лучке и их детям и внучатам и правнучатам и в род их во веки неподвижно»), а также их привилегии и статус белопашцев: «…никаких податей, кормов и подвод и наместных всяких запасов и в городовые проделки и в мостовщину и в иные ни в какие подати с тое пустоши имати не велели» . Указ, и в частности рассказ о подвиге Сусанина, полностью принадлежал традиции XVII в., ни в чем от нее не отступая.

Первые отклонения от этой традиции описания «героических действий» Сусанина появляются в XVIII в., в указе от 19 мая 1731 г.:
…в прошлом во 121 году приходил из Москвы из осад на Кострому блаженной и вечной достойный памяти великий Государь Царь и великий князь Михайло Федорович, с матерью своей с великой государыней инокиней Марфой Ивановной и были в Костромском уезде в дворцовом селе Домнине, в которую бытность их Величеств в селе Домнине приходили Польские и Литовские люди, поймав многих языков, пытали и расспрашивали про него великого Государя, которые языки сказали им, что великий Государь имеется в оном селе Домнине и в то время прадед его оного села Домнина крестьянин Иван Сусанин взят оными Польскими людьми, а деда их Богдана Сабинина своего зятя оный Сусанин отпустил в село Домнино с вестью к Великому государю, чтоб Великий государь шел на Кострому в Ипацкий монастырь для того что Польские и Литовские люди до села Домнина доходят, да он Польских и Литовских людей оный прадед его от села Домнина отвел и про него великого государя не сказал и за то они в селе Исуповке прадеда его пытали разными немерными пытками и, посадя на столб, изрубили в мелкие части, за которое мучение и смерть оного прадеда даны деду его Богдану Сабинину Государевы жалованные грамоты…

Здесь прежняя версия «сусанинской истории» подверглась существенному изменению. Во-первых, появилось указание на «многих языков», которых предварительно допросили поляки, чтобы убедиться в присутствии Михаила в Домнине. Во-вторых, как действующее лицо возникает зять Сусанина Богдан Сабинин: он был якобы послан своим тестем в Домнино, чтобы предупредить Михаила и его мать. В-третьих, указывается, что Сусанин «отвел» поляков от Домнина и был убит в Исуповке, соседнем селе, лежащем через болото от Домнина . Наконец, в-четвертых, впервые встречаются подробности «немерных пыток» крестьянина: Сусанин был посажен на столб и изрублен «в мелкие части».

Эти изменения в рассказе о подвиге Сусанина, будучи связаны с происхождением указа, имеют принципиальное значение для дальнейшего развития «сусанинского сюжета» в литературе и идеологии. В феврале 1731 г. потомок Сусанина Иван Лукоянов сын Сабинин подал прошение с целью получить подтверждение своего привилегированного статуса: живя на купленной у непашенного бобыля Василья Ратькова земле, в селе Сидоровском, он оказался включенным в общий расклад податей непашенных бобылей: они его «положили с собой в тягло в равенстве» . Ивану Лукоянову необходим был документ, обосновывавший его право не нести тягла.

сцена из оперы Глинки «Иван Сусанин» («Жизнь за царя»)

В.И. Буганов, пытаясь опровергнуть концепцию Н.И. Костомарова о происхождении истории о «заведении» поляков в лес или болото от «книжников» XIX в., утверждал, что сведения указа 1731 г. и являются полным описанием подвига Сусанина. Предшествующие же указы, начиная с обельной грамоты 1619 г., по его мнению, не давали подробного описания, так как задача их составителей заключалась не в этом — они оформляли акт владения землей и освобождения потомков Сусанина от налогов и повинностей. О причине пожалования, как и полагалось в подобных случаях, сказано лишь самое необходимое . Факт появления зятя Сусанина в повествовании о подвиге не смущал Буганова. Он считал, что написанное Иваном Лукояновым в прошении 1731 г. «согласуется» с данными источников XVII в. (то есть указами 1619, 1633 и 1691 гг.; возможно, имелась в виду и грамота Земского собора 1613 г.) и «дополняет» их. В то же время сведения Лукоянова во многом «совпадают» с теми преданиями, которые якобы передавали друг другу крестьяне Домнина в XIX в. и которые Н.И. Костомаров отвергал . Однако в статье «Иван Сусанин: легенды и действительность» историк-краевед Н.А. Зонтиков, соглашаясь с Н.И. Костомаровым в том, что зять Сусанина «выпросил» грамоту себе за услуги тестя, доказывает, что если бы Богдан Сабинин участвовал в спасении царя, об этом бы шла речь в грамоте 1619 г. Действительно, рассказ о появлении человека, предупредившего царя об опасности, вовсе не явился ненужной подробностью. Как вполне логично пишет Зонтиков, чтобы род Сабининых не остался бы в стороне от этой истории, «воображение потомков» посылает их предка Богдана Сабинина «к царю с вестью о грозящей опасности» . Мы склонны согласиться с Зонтиковым в том, что фигура зятя как действующего лица была создана фантазией его потомков. Малоубедительной кажется аргументация Буганова, согласно которой важная для рассказа о подвиге составляющая была намеренно — для краткости — выпущена при составлении грамоты 1619 г. и позднейших документов.

Зонтиков при этом полагает, что «вождение» Сусаниным поляков по болотам или чащам — не выдумка «книжников» XIX века . Реалистичность этого эпизода подтверждается, по его мнению, местными топографическими подробностями. Так, в прошении Ивана Лукоянова, а затем и в указе 1731 г., упоминается село Исуповка, лежащее в 10 верстах от Домнина. Туда можно попасть только через пресловутое болото, и именно там был убит, согласно тексту прошения, Сусанин. Такие подробности, как справедливо полагает Зонтиков, не были известны никому в столицах, и их можно было бы не упоминать, но так как Исупово все же названо в этом контексте, оно и является подлинным местом гибели Сусанина. Зонтиков исходит из того, что топография этих мест не могла быть известна и потомкам Сусанина, жившим уже ровно сто лет вдали от Домнина, и именно поэтому указание на Исупово могло возникнуть только на основе реальных событий.

Впрочем, речь шла о важнейшем, если даже не центральном, эпизоде семейной истории, поэтому вполне вероятно, что детали топографии передавались из поколения в поколение. Кроме того, за сто с лишним лет история о Сусанине могла обрасти среди местных жителей деталями, на возможность существования которых ссылается и сам Зонтиков . Потомок Сусанина Иван Лукоянов, дополнив рассказ введением фигуры зятя, мог украсить его еще и топографическими подробностями. Если отсутствие упоминаний о зяте в указах XVII в. свидетельствует о позднейшем возникновении этой фигуры в воображении потомков, то почему отсутствие упоминаний Исупова не может свидетельствовать о том же? Соглашаясь с Зонтиковым в том, что введение в рассказ о подвиге Сусанина фигуры зятя в большей степени, чем в случае с упоминанием места гибели костромского героя, продиктовано прагматическими соображениями, мы тем не менее склонны рассматривать оба эти элемента в рамках одной логической цепи. Иначе говоря, зять возникает в сюжете в момент «отвода» врагов (он предупреждает Михаила об опасности), что, в свою очередь, неразрывно связано с необходимостью дать хотя бы схематично топографию местности.

Указ 1731 г. значительно обогатил подробностями «сусанинскую историю». Вне зависимости от их происхождения, эти подробности предоставили впоследствии материал для литературной обработки сюжета.

Памятник Ивану Сусанину в Костроме

3
Второе и последнее в XVIII в. подтверждение прав и привилегий потомки Сусанина (а именно — Василий Сабинин) получили по екатерининскому указу от 8 декабря 1767 г. На этот документ как на источник сведений о подвиге Сусанина С.Н. Глинка сослался в обеих упомянутых выше статьях — 1810 и 1812 гг. Описание сусанинского подвига здесь соответствует традиции XVII в. и не учитывает «сведений» указа 1731 г.: …как он Великий Государь Царь и Великий Князь Михайло Федорович в прошлом во 121 году изволил быть на Костроме и в те поры приходили в Костромской уезд польские и литовские люди, и тестя его Богданова Ивана Сусанина поймав пытали великими пытками и спрашивали, где Его Царское Величество: и он Иван, ведая про Его Царское Величество, где в те поры находиться изволил, не сказал; и польские и литовские люди замучили его до смерти . «Сусанинская история» тем не менее оказалась включенной в контекст идеологии екатерининского царствования. Привилегии Сабининых были подтверждены в конце 1767 года — важнейшего для первой половины царствования Екатерины II. В том же году был издан «Наказ Комиссии о сочинении проекта нового Уложения», а в конце 1766 г. — «Обряд выбора» в Уложенную комиссию. Началу заседаний Комиссии предшествовало знаменитое путешествие Екатерины по Волге, которое началось 2 мая 1767 г. в Твери и завершилось 5 июня в Симбирске.

По словам Р. Уортмана, путешествия Екатерины II по империи служили распространению церемоний двора в пространстве провинции . Более того, сам вояж Екатерины II по Волге 1767 г. можно рассматривать как ритуал, то есть, в терминологии Уортмана, воспроизведение базового мифа происхождения власти . Последнее обстоятельство имеет в данном случае особое значение, если учесть, что Екатерина II не имела прав на российский престол ни по наследству, ни по завещанию. Следовательно, путешествие получало также и функцию легитимации, что в полной мере проявилось во время визита императрицы в Кострому в середине мая 1767 г.

Во время встречи Екатерины II в Костроме преемственность ее власти по отношению к Михаилу Федоровичу Романову акцентировалась как минимум трижды. В первый раз об этом зашла речь в приветствии костромского архиепископа Дамаскина на следующий день после прибытия императрицы в Кострому, 15 мая, перед поездкой в Ипатьевский монастырь . В речи архиепископа история воцарения Михаила представлена как центральное событие всей костромской истории — никакие другие события в ней не упоминались. Как нельзя кстати здесь пришелся и рассказ о Сусанине. Выражая радость местных жителей по поводу приезда государыни, архиепископ, обращаясь к Екатерине, говорил:
…Предок Вашего Императорского Величества (курсив наш. — М.В., М.Л.), Михаил Федорович, от Литовских и Польских людей искомый, в пределе того крестьянином Иваном Сусаниным утаен бысть и сей же, про прошению духовных и мирских, нарочно от Царствующего Града Москвы, присланных чинов, принял скипетр Российского Государства, но радость оная ово тогдашнего ради смятения и мучения оными людьми реченного Сусанина ведавшего где, и не сказавшего им про него даже до смерти, ово ради матери его Государыни Великой Старицы Марфы Иоанновны, о младом своем сыне во столь многомятежное Всероссийское время на рамени свои восприемлющем, с плачем растворялась .

Принципиальным здесь является именование царя Михаила «предком» императрицы, что, разумеется, не соответствовало действительности и носило чисто символический характер: Екатерина, таким образом, провозглашалась наследницей не столько Петра I и имперской традиции, сколько московских царей и всей московской власти. Кострома, «обитель сия», по словам архиепископа, была освящена «памятию предка» императрицы, и призыв Дамаскина «войти» в нее, прозвучавший в Успенском соборе Костромы, был как нельзя более символичен:
…вниди в град сей, вниди путем, им же прием скипетр Всероссийского Царства, шествовал достохвальный прадед твой (курсив наш. — М.В., М.Л.) Михаил Федорович .

В тот же день в самом Ипатьевском монастыре, после литургии, генерал-поручик А.И. Бибиков — что примечательно, будущий маршал Уложенной комиссии — в обращенной к императрице речи произнес:
Преславно и знаменито время здешней стране и граду, в которое Всевышнему судилось возвести на Всероссийский престол вечно прославления достойного Государя Царя Михаила Федоровича, прапрадеда Вашего Императорского Величества (курсив наш. — М.В., М.Л.), и тем избавить многими мятежами уже изнуренную Россию от всеконечного ее разрушения .

Слова архимандрита Дамаскина и генерала Бибикова, очевидно, заранее получили высочайшее одобрение. Эти речи констатировали публичное признание и духовной, и светской элитой государства Екатерины II как законного правителя, как продолжательницы династии Романовых.

О том, что Екатерина II полностью осознавала значение посещения ею Костромы и Ипатьевского монастыря как важного акта легитимации власти, свидетельствуют строки из ее письма к Н.И. Панину от 15 мая 1767 г.:
…я пишу в Ипатском монастыре, который прославлен в истории нашей тем, что из него царь Михаил Федорович на царство веден в Москву, и истинно сие место и видом и богатством украшений в церквах почтенно .

Обращение к истории избрания Михаила Романова на царство и в связи с этим — к Ивану Сусанину как «спасителю династии» произошло в 1767 г. К этому времени у императрицы оформилось представление о характере будущих реформ, которые, по ее мнению, должны были заключаться во всеобщем законодательном «перерегулировании» всей организации государства и общественных связей. Результатом реформ должно было стать не обновление и систематизация права, а утверждение на основе «фундаментальных законов» «законной монархии», единственно способной реализовать идею «общего блага» . Подобно тому, как с избранием на царство Михаила Романова Земским собором в Москве в 1613 г. (а его правление не могло бы состояться без подвига костромского крестьянина) начался новый период русской истории, заседавшая в Москве Уложенная комиссия созданием нового законодательства должна была открыть новую эпоху — главенства закона.

Как отмечает А.Б. Каменский, идея Екатерины II о созыве такой комиссии никак не наследовала традиции Земских соборов, но была плодом осмысления западноевропейских идей и опыта . Этот тезис абсолютно верен с точки зрения общей идеологии екатерининского царствования. Однако интерпретация соборов «всея земли» как оппозиционных монарху или предпарламентских учреждений возникла в текстах славянофилов и западников в XIX в. : первые видели в них воплощение моральной силы народа, противостоящей воле царя, а вторые — сословное представительство в Московской Руси. Между тем эти «соборы» не представляли всю «землю», то есть не были представительными органами, и не составляли оппозиции царю, более того, сам термин «Земский собор» впервые появился лишь в середине XIX в. в трудах С.М. Соловьева . По словам В.О. Ключевского, соборы были «совещанием правительства со своими агентами», то есть должностными лицами . Поэтому — если оставить в стороне зародившееся уже в 1830-е годы понимание функции этого государственного института — можно говорить о существовании символической связи между Уложенной комиссией 1767 г. и собраниями «всех чинов» Московского государства. Доказательствами тому служат и созыв Комиссии в Москве, а не в Петербурге, и наименование будущего кодекса законов Уложением, а не другим, более европеизированным термином. Для государственной политики начала екатерининского правления легитимация императрицы как наследницы московских государей была совершенно необходимой, и история восшествия на престол первого Романова занимала в этом процессе центральное место. «Сусанинский сюжет» оказался включенным в контекст екатерининской идеологии.

ПАМЯТНИК Михаилу Федоровичу Романову и Ивану Сусанину в Костроме (разрушен в 1918)

4
Первое известное нам появление «сусанинской истории» за пределами государственного законодательства относится к 1792 г. Подвиг костромского крестьянина был описан Иваном Васьковым в труде «Собрание исторических известий, относящихся до Костромы» следующим образом:
…села Домнина крестьянин, Иван Сусанин в 1613 году, во время впадения в Костромской уезд поиском против особы Михаила Федоровича, Поляками и Литовцами был пойман, разными истязан муками и в страдании умерщвлен; но твердый его дух, зная о месте пребывания искомого врагами, сокрыл испытываемую ими тайну, и принес жизнь в жертву для целости особы, к утверждению государства сохраняемой .

Скорее всего, Васьков не знал документа 1731 г. (или по каким-то причинам не доверял ему) и воспроизвел рассказ в соответствии с екатерининским указом 1767 г. — отсутствие влияния других законодательных источников здесь очевидно. С.Н. Глинка не сослался на Васькова в статьях 1810 и 1812 гг. и, по всей видимости, не был знаком с этим трудом по истории Костромского края.

Следующий по хронологии из известных нам рассказов о Сусанине находим в «Зерцале российских государей» Тимофея Мальгина — этот источник был указан Глинкой в 1810 г. «Зерцало» — сочинение, посвященное генеалогии и истории правителей России, переиздавалось несколько раз. История о подвиге Сусанина появилась в издании 1794 г.: Достойно примечания, что по избрании сего государя (Михаила Федоровича. — М.В., М.Л.) гонимые из всех Российских городов злоковарные Поляки обратясь к Костроме, и узнав, что избранный государь находился не в городе, а в вотчине своей Костромского же уезда, устремилися в оную для погубления его; однако по Божию защитительному покровительству чрез верного крестьянина дворцового села Домнина Ивана Сусанова, Поляками ради выведывания о государе замученного до смерти, спасен благонамеренным сокрытием… В первом издании «Зерцала» 1791 г. рассказ о Сусанине отсутствует, поэтому можно предположить, что он появился в 1794 г. вследствие обращения автора к соответствующему фрагменту из труда И. Васькова 1792 г. Однако у Мальгина фигурирует «избранный государь», в то время как у Васькова Михаил называется просто «особою», и происшествие приурочивается, таким образом, ко времени до избрания Михаила царем. Кроме того, у Мальгина, в отличие от Васькова, Домнино названо дворцовым селом, как и в указах 1633, 1691, 1731 и 1767 гг.: известно, однако, что этот статус оно приобрело только по воцарении Михаила .

В 1804 г. был издан третий том «Словаря географического Российского государства» Афанасия Щекатова, который Л.Н. Киселева и В.М. Живов считают главным источником «сусанинского сюжета», но который, однако, не был упомянут Глинкой ни в примечании к публикации 1810 г., ни в тексте статьи 1812 г.:
Когда избрание Российского государя упало на Боярина Михаила Феодоровича Романова, тогда гонимые из всех Российских стран Поляки, уведав, что избранный Государь находится не в городе Костроме, а в отчине своей, бывшей в Костромском уезде, почли сей случай к погублению его удобнейшим. И так, собравшись в немалом числе, бегут прямо к селению, не сомневаясь найти в нем молодого боярина. По прибытии в оное, встречается с ними Дворцового села Домнина крестьянин Иван Сусанов, хватают его и спрашивают о месте пребывания искомой особы. Поселянин приметил на лицах их начертанное злонамерение, отговаривается незнанием, но Поляки, удостоверены быв прежде, что избранный государь подлинно находится в оном селении, не хотят крестьянина отпустить из рук живого, естьли он искомого места не объявит. Злодеи его мучают и отягчают несносными ранами; однако все сие не сильно было принудить к открытию толь важной тайны верного крестьянина, которой еще указывает им другие места, дабы далее тем от послов их удержать. Наконец, по претерпении многих мучений от сих злодеев, страдалец наш лишается жизни, коею однако ж спасает жизнь своего Государя, между тем счастливо скрывшегося .

Так же как и Мальгин, Щекатов называет поляков «гонимыми» из всех российских городов («стран»). Кроме того, автор «Словаря» говорит о «злонамерении» поляков, которое Сусанин якобы «приметил», в то время как Мальгин назвал их «злоковарными». В «Словаре» присутствует также подробность, известная только по указу 1731 г.: поляки, пытая Сусанина, уже знали, что Михаил находится в Домнине: «удостоверены быв прежде, что избранный государь находится в оном селении» (ср. в указе 1731 г.: «Польские и Литовские люди, поймав многих языков, пытали и расспрашивали про него великого Государя, которые языки сказали им, что великий Государь имеется в оном селе Домнине»). Впервые появившаяся в указе 1731 г. сюжетная линия, связанная с зятем Сусанина, у Щекатова не использована. Однако ее воспроизводит Глинка; и это, несомненно, свидетельствует в пользу того, что источником публикации 1810 г. послужил указ 1731 г.

Третий из указанных Глинкой источников подтверждает важность примечания к статье 1810 г. для истории формирования «сусанинского канона». Это небольшой текст, озаглавленный «Русский анекдот», посвященный подвигу Ивана Сусанина и опубликованный в первой книжке «Друга просвещения» за 1805 г. Рассказ предваряется стихотворением графа Д.И. Хвостова «Надгробие крестьянину Ивану Сусанину», обращенным к М.М. Хераскову:
Горация Римлян Корнель изобразил,
Херасков Русского Горация открыл.
Награда подвигам, бессмертной право лиры,
Из мрака исторгать, производить в кумиры.
Сусанина здесь прах, крестьянин он простой,
Но друг Отечества и мужеством герой!
Когда Царя разить пришла Литовска сила,
Он жизнью жертвует, спасает Михаила!

После строки «Херасков Русского Горация открыл» следует примечание Хвостова:
Смотри анекдот в сем журнале, сего же месяца помещенный. — Жалею токмо, что стихи мои недостаточны изобразить славу достопочтенного Ивана Сусанина .

Далее читатели могли убедиться в адекватности хвостовских оценок славы Сусанина. Мы приводим «Русский анекдот» целиком:
Когда известными патриотами нашими: Пожарским и другими пораженные Поляки изгнаны были из Москвы; то рассеяся по окрестностям и достигнув даже до Костромских пределов, искали юного Царя МИХАИЛА ФЕОДОРОВИЧА, которой не знал еще о избрании своем и скрылся в одном из своих поместьев. Поляки, для восстановления своего могущества, желали его погубить. Повстречав по случаю крестьянина Ивана Сусанина, спрашивали у него: «где Царь находится?», и оный Сусанин проникнув их злоковарное намерение и зная род Романовых, решился пожертвовать собою для спасения отечества, вызвался сам проводить поляков и поведя их совсем в противную сторону, нашел случай с дороги уведомить юного Царя о предстоящей опасности, которой, получа известие, немедленно скрылся в город Кострому, в Ипатский монастырь, где имел свое пребывание до самого восшествия своего на престол. Сусанин, расчисля по времени, что МИХАИЛ ФЕОДОРОВИЧ уже в безопасности, и заведя злодеев довольно далеко, не мешкая, лишил их надежды в тщетном их поиске. «Злодеи! Сказал он им: вот вам голова моя, делайте что хотите, а кого вы ищете, тот вам не достанется!» Обманутый и раздраженный неприятель таковым мужественным поступком, ярость свою обратил на Ивана. — Сего великодушного крестьянина и ревностного отечеству и Царю сына пытали, мучали и, не получа желаемого успеха, предали смерти. Царь МИХАИЛ ФЕОДОРОВИЧ семейству его, которое в 1787 году уже состояло из 76 мужеска и 77 женска пола душ, пожаловал в Костромском уезде дворцового села Домнина половину деревни Деревнице, земли полторы четверти Выти; а после того на место оной деревни в том же уезде села Красного приселках Подольского пустошь Коробово в вотчину в род их не подвижно, в которой дачи по писцовым 140 года (1631. — М.В., М.Л.) книгам осьмнадцать четвертей, сенных покосов семьдесят копен, и обелил землю. — По чему потомство Ивана Сусанина, ныне целое селение составляющее, называется: Белопашцами. — В 1767 году ГОСУДАРЫНЯ ИМПЕРАТРИЦА ЕКАТЕРИНА II жалованную в 1741 (так в тексте. — М.В., М.Л.) году оному потомству грамоту ВСЕМИЛОСТИВЕЙШЕ подтвердила во всем, как и предки ЕЕ ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА ВЕЛИКИЕ ГОСУДАРИ Цари и ВЕЛИКИЕ КНЯЗЬЯ ИОАНН АЛЕКСЕЕВИЧ и ПЕТР АЛЕКСЕЕВИЧ подтверждали.

Бессмертный песнопевец Россияды, посвятивший поздному потомству подвиги и добродетели многих соотчичей наших, пересказывал вышеописанное происшествие одному из издателей Друга Просвещения и позволил напечатать. — Мы уверены, что читатели наши, равно как мы, примут с чувством благоговения анекдот сей. — Он касается до родоначальника САМОДЕРЖЦЕВ наших, следственно касается до славы и благоденствия России. Он показывает, что россиянин, во всяком состоянии, во все времена, не убоится смерти для спасения Царя и отечества .

Тематически рассказ о Сусанине встраивается в ряд историй, публиковавшихся в каждом номере «Друга просвещения» под общим названием «Русский анекдот». В этом разделе журнала часто печатались истории, повествовавшие о доблести и верности русских крестьян. Стихотворение же Хвостова, помимо функции «введения в тему», было отчетливо связано с особой патриотической задачей издателей. Их целью был подбор примеров из отечественной истории и современных происшествий, которые бы воплощали античный героический канон. Так, Сусанин становится Горацием, а на соседней с «Надгробием Ивану Сусанину» странице встречаем стихотворение того же Хвостова «Надпись к портрету К. Я.Ф. Долгорукова» : «Се, Россы, ваш Катон, Князь славный Долгоруков! / Се верный образец отечества сынов».

В стихотворении Хвостова прежде всего обращают на себя внимание два факта. Во-первых, упомянутое сравнение Сусанина с Горацием: Сусанин Хераскова и Гораций Корнеля — герои, «спасшие отечество». Гораций в бою с Куриациями совершил маневр, позволивший ему взять вверх над противником, но воспринятый его отцом как бегство. Сусанин также обманывает своих врагов, уводя их в противоположную сторону, однако его судьба оказалась более печальной. Интересно, что А.А. Шаховской в своей пьесе «Иван Суссанин» реализует «корнелевский» потенциал истории о Сусанине: русское войско успевает спасти крестьянина и уничтожить силы поляков.

С источниковедческой точки зрения весьма примечательна вторая строка стихотворения Хвостова: «Херасков Русского Горация открыл!» (курсив наш. — М.В., М.Л.) . Таким образом, Хераскову принадлежит первенство именно в открытии сюжета. Следовательно, логику примечания Глинки 1810 г. можно реконструировать следующим образом: изначально сюжет появился в законодательном источнике (жалованная грамота 1619 г. и последующие указы), затем был кратко упомянут у Мальгина и, наконец, развит и беллетризирован, «открыт» для широкой публики «Другом просвещения». Книга Васькова и словарь Щекатова из этой схемы выпали.

В тексте «Русского анекдота» приведены сведения о том, что к 1787 г. семейство Сусанина «уже состояло из 76 мужеска и 77 женска пола душ», то есть составляло 153 человека. Указание на 1787 г. — явная опечатка, подобно неверно приведенной дате указа, выданного Ивану Лукоянову сыну Сабинину, — 1741 вместо 1731 г. Под «семейством» здесь имеются в виду жители Коробова, в котором, согласно грамоте Екатерины II 1767 г., упомянутой в тексте, в 1767 г. проживало именно такое количество белопашцев .

Данные о населении Коробова приводили также Васьков и Щекатов. Первый указал 71 душу «мужеска полу» , «Словарь географический» — «до 146 человек мужеска и женска пола». Данные обоих источников соответствуют показанным в Коробове во время IV ревизии (1782-1785 гг.) 71 душе мужского пола и 75 — женского, что составило 146 человек. При этом следует отметить, что переписных книг первых трех ревизий в Костроме не было . Хвостов/Херасков использовали законодательные источники, в то время как костромской краевед и составители географического словаря — данные ревизий.

Обращаясь к самому тексту Хвостова/Хераскова, отметим прежде всего его литературные достоинства. Это уже не краткий пересказ истории, почерпнутой из указов, но самостоятельное повествование с четко очерченной интригой и драматическими элементами. Сусанин и поляки произносят реплики, и анекдот, несмотря на краткость, разительно отличается от предшествующих описаний подвига Сусанина. Значительные расхождения видны и на уровне сюжета. Прежде всего, в рассказе Хвостова/Хераскова присутствует важный для дальнейшей традиции факт отвода врагов «в противную сторону» — факт, известный нам лишь по грамоте 1731 г. (у Щекатова Сусанин «указывал им другия места»). Во всех предыдущих версиях подвиг Сусанина состоял в том, что он не выдал местонахождения Михаила Федоровича, хотя его пытали и мучили. Здесь же он спасает царя не только и не столько своим молчанием, сколько намеренным отводом врагов в противоположном направлении. Это принципиально важно еще и в свете позднейшей рецепции сюжета — ведь именно эта часть истории и стала предметом дальнейшей разработки.

Отличается текст «Друга просвещения» от ранних версий сюжета и более мелкими подробностями. Михаил еще не знает, что он избран на царство, также ничего не говорится о том, что полякам, равно как и самому Сусанину, известно местоположение Михаила. Конечно, Сусанину удалось уведомить царя о грозящей ему опасности: это косвенно свидетельствует о том, что Сусанину было известно, в каком конкретно «поместье» находился Михаил. Однако у Хвостова/Хераскова, в отличие от Васькова и Щекатова, не акцентирован факт знания. Очевидно, таким образом, что именно текст, помещенный в «Друге просвещения» в 1805 г., и стал первой значимой ступенью в разработке «сусанинского мифа»: анекдот стилистически и сюжетно отличался от вариантов Васькова, Мальгина и Щекатова. «Сусанинская история», по характеру своему «монархическая», повествует о начале династии, что, несомненно, провоцировало дальнейшее развитие сюжета именно в этом ключе.

Следует оговорить также и авторство Хераскова. Хвостов в стихотворении называет творца «Россиады» создателем «сусанинского сюжета». Однако, согласно тексту «Анекдота», один из издателей «Друга просвещения», без сомнения, тот же Д.И. Хвостов, услышал устный пересказ этой истории и получил разрешение на его публикацию: словесное обрамление, таким образом, принадлежит Хвостову. Одновременно этот текст был авторизован Херасковым, о чем свидетельствует разрешение на публикацию, поэтому уместно определить двойное авторство указанного фрагмента.

Иван Сусанин не фигурирует ни в одном из произведений М.М. Хераскова, кроме указанного анекдота. В трагедии «Освобожденная Москва» (1798), сюжет которой основан на традиционном для Хераскова соположении исторической и любовной интриг (борьба Пожарского, Минина и московских бояр с поляками в 1612-1613 гг. — с одной стороны, и романтические отношения между сестрой князя Пожарского и сыном польского воеводы Желковского — с другой), подвиг Сусанина не упоминается, хотя в финале трагедии происходит избрание и венчание Михаила Федоровича на царство. В восьмой песне более ранней «Россиады» (1779), где описывается Смутное время, также нет и намека на подвиг русского крестьянина, при всей привлекательности подобного сюжета для эпического поэта. Из этого следует, что сама история, возможно, стала известна Хераскову только в самом начале 1800-х. Можно предположить, что некоторые сведения (например, «проникновение» Сусанина в «злоковарные намерения» врагов) Херасков мог почерпнуть из словаря Щекатова или «Зерцала» Мальгина. Однако принципиально новое разрешение конфликта говорит о самостоятельной разработке темы.

В то же время сама сюжетная схема — поиск врагами героя и спасение его обманным путем — присутствует в произведениях Хераскова. Так, во второй части романа «Кадм и Гармония» (1786) старец Гифан укрывает у себя Кадма и Гармонию от их преследователей, а затем обманывает воинов, посылая их по ложному следу. Объясняя свой поступок Кадму и его жене, Гифан произносит фразу, вполне созвучную и сусанинскому сюжету: «Я употребил ложь перед ними ко спасению вашему, но сия ложь богам противною быть не может: она на преданности моей к венчанным главам основана…» С этой же схемой мы сталкиваемся в стихотворной повести 1800 г. «Царь, или Спасенный Новгород». Мятежник Ратмир в поисках главы новгородских бояр Гостомысла является к мужу его дочери Изонару, но тот не открывает истины и говорит:
О Гостомысле я известен;
Но ведайте, как я сужу:
Явлюся сам себе безчестен,
Когда, где скрылся он, скажу;
Нарушить тайны не удобен…
В ответ на это
Враги смутились раздраженны,
От слов правдивых обуяв.
Как агнца волки окружают,
Сперлись, стеснились, присуждают
Позорну Изонару казнь .

Эта сцена соответствует окончанию сусанинского сюжета, однако содержит принципиальное отличие в финале: Изонар чудесным образом спасается. Кстати, история зятя, верного своему тестю, возникнет позже и в «Иване Суссанине» Шаховского.

Таким образом, представленный в «Русском анекдоте» конфликт вполне традиционен для Хераскова. Принципиально новым становится развитие интриги, а именно — заведение врагов в «противную сторону». Подобного рода идея могла быть заимствована только из грамоты 1731 г. В «Русском анекдоте» Хвостов/Херасков демонстрируют свое знание этого важного источника, впрочем, перепутав год издания указа:
В 1767 году ГОСУДАРЫНЯ ИМПЕРАТРИЦА ЕКАТЕРИНА II жалованную в 1741 году (курсив наш. — М.В., М.Л.) оному потомству грамоту ВСЕМИЛОСТИВЕЙШЕ подтвердила…

В указе 1731 г. читаем:
Польских и Литовских людей оной прадед его от села Домнина отвел (курсив наш. — М.В., М.Л.) и про него великого государя не сказал…

Именно идея «отвода» поляков и стала новым фактом в истории развития сусанинского сюжета.

5
Обнаруженный нами источник «сусанинской истории» позволяет по-новому взглянуть и на статьи С.Н. Глинки 1810 и 1812 гг. в «Русском вестнике». О первой из них Л.Н. Киселева пишет: «…это был следующий шаг после сочинений Васькова и Щекатова, но все же статья С.Н. Глинки — скорее публицистическая, чем художественная версия сусанинской темы» . Сопоставление текста Глинки с публикацией Хвостова/Хераскова в «Друге просвещения» показывает, что материал «Русского вестника» восходит именно к «херасковской» версии сюжета.

Прежде всего, налицо прямое цитирование Глинкой «Русского анекдота»: кульминационная фраза Сусанина, обращенная к врагам , —
«Злодеи! Вот голова моя; делайте со мною что хотите; кого вы ищете, тот вам не достанется» , —
почти дословно совпадает с репликой из текста Хвостова/Хераскова:
«Злодеи! Сказал он им: вот вам моя голова, делайте что хотите, а кого вы ищете, тот вам не достанется!»

Кроме того, оба текста совпадают в некоторых нюансах сюжета. Так, в версии «Друга просвещения» Михаил Федорович после заочного избрания на царство еще не знает об изменении своего статуса . У Глинки первый царь из династии Романовых в 1613 г. также скрывался, «не помышляя о Царстве» . Далее, Сусанин, согласно обеим версиям, осознав намерение врагов, соглашается отвести их к царю и обманывает их. Он уводит врагов в противоположную сторону, а затем дает знать Михаилу, который успевает спрятаться. Сусанин — дальше в обоих текстах следует одна и та же реплика, — «расчисля по времени» , что Михаил находится в безопасности, произносит цитировавшуюся выше фразу, после чего подвергается пыткам и мужественно умирает.

Таким образом, фабула рассказа, приведенного в «Друге просвещения» за 1805 г., повторяется в 1810 г. у Глинки, который мог и не учитывать труда Щекатова. Еще большей трансформации и беллетризации сюжет подвергся в том же «Русском вестнике» в 1812 г. Накануне войны Глинка опубликовал ряд статей, объединенных под общим названием «Опыт о народном нравоучении». В майском номере журнала появилась первая часть «Опыта», которая содержала материал, посвященный Сусанину . Эта версия была неразрывно связана с дидактическими и пропагандистскими задачами Глинки и облечена в форму небольшой повести, не отягченной лишними деталями, в отличие от рассказа о «селе Громилове и его обитателях». Нас в данном случае интересуют прежде всего сюжетные изменения в тексте по сравнению с публикацией 1810 г.

В публикации 1812 г. существенной новацией явилось полное осознание Михаилом своей роли как нового царя. У Глинки сказано, что Романов знал об избрании его на царство и с «сокрушением сердечным» принял престол . Это явно усугубляло конфликт, доводя его до максимального драматизма, — враги преследовали не отрока, не знающего о своем новом статусе, а «настоящего» русского царя.

Далее, в тексте «Русского вестника» 1812 г. развивается полноценный детективный сюжет. Враги, будучи на расстоянии от Михаила в одну ночь перехода, встречают Сусанина и задают ему традиционный вопрос: «Где находится Михаил?» Сусанин «проникает мыслью в замыслы врагов» и решает спасти Михаила. Крестьянин ведет их «по дремучим лесам и по снегам глубоким» , однако наступает ночь, и враги после пьяной оргии останавливаются на ночлег. Затем следует не совсем логичный пассаж: Сусанин вдруг слышит «стук у дверей гостиницы» (видимо, Глинка подразумевал, что враги, побродив с Сусаниным по «дремучим лесам», переночевали в ближайшем населенном пункте). Впрочем, такое вопиющее логическое несоответствие нисколько не смущает Глинку и вообще не столь важно для него. Выясняется, что старший сын Сусанина нашел отца и сообщает ему, что жена и малолетние дети плачут из-за его долгого отсутствия. Сусанин посылает сына предупредить Михаила об опасности. Сын не решается бросить отца, но удаляется только после внушения Сусанина о «божественном» статусе событий: Бог, а не Сусанин требует оповестить нового царя.

Отметим, что старший сын Сусанина, как и другие дети, — плод воображения Глинки. Из указов 1691 и 1767 гг. Глинка должен был знать, что у Сусанина была единственная дочь и не было сыновей, а впоследствии все привилегии были пожалованы зятю Сусанина Богдану Сабинину. В версии «Друга просвещения» ничего не говорится о том, кто именно оповестил Михаила о грозящей ему опасности. В тексте Глинки 1810 г. указано, что Сусанин передал нужную информацию «через людей Русских» . Участие родственников Сусанина в деле спасения государя единственный раз упоминается в законодательном акте — жалованной грамоте 1731 г., — где сказано, что Богдашка Сабинин, зять Сусанина, был послан в Домнино предупредить Михаила. Однако у нас нет никаких данных, свидетельствующих о том, что Глинка был знаком с этим источником. Возможно, Глинка вводит в сюжет семью Сусанина, исходя из собственных педагогических теорий .

Когда поляки просыпаются, они велят Сусанину вести их дальше. Он заводит их еще до рассвета в середину глухого леса, «где не видно было никакого следа» , а затем объявляет изнемогшим врагам, что Михаил спасен, те же пытаются подкупить его: сначала лестью, затем деньгами, а затем сулят ему боярский чин, однако Сусанин категорически не желает менять свое фиксированное положение в социальной иерархии даже на более высокое и произносит сакраментальную фразу:
Спасен наш Царь!.. вот голова моя; делайте со мною, что хотите: поручаю себя Богу! Сусанин в муках умирает, но «вскоре и мучители его погибли» .

Таким образом, текст Глинки 1812 г. впервые дал развернутое литературное описание подвига Сусанина. Именно ему во многом следовал Шаховской в своем либретто. В.М. Живов полагает, что первые черты биографического нарратива Сусанин приобретает лишь в опере Шаховского-Кавоса, написанной в 1812 г. и поставленной в 1815 г.: именно в тексте Шаховского появляются дочь и приемный сын, а у дочери еще и жених . Однако возвращение Сусанина у Шаховского в собственную избу после вождения поляков по лесу, когда его приемный сын бежит и приводит помощь, отсылает нас к «гостиничной» остановке поляков и Сусанина в версии Глинки 1812 г. Помимо изменения финала, которое связано с жанровыми и идеологическими мотивировками , Шаховской вводит в историю дополнительные элементы. Главным сюжетным нововведением оперы можно считать участие в ходе событий зятя Сусанина. Его происхождение связано с текстом Хвостова/Хераскова 1805 г., где был упомянут указ 1731 г., содержащий информацию об участии зятя Сусанина в событиях. Херасков использовал лишь часть сведений этого указа — «отвод» врагов в «противную сторону». Шаховской, скорее всего, ознакомившись с указом, ввел в действие и фигуру (будущего) зятя Сусанина.

Л.Н. Киселева считает, что и приемный сын Сусанина становится неотъемлемым атрибутом сюжета «с легкой руки» Шаховского . Это утверждение можно дополнить: идея участия семьи, а именно сына Сусанина, в деле избавления Михаила от смерти принадлежит С.Н. Глинке, а приемного сына — Шаховскому. Однако версии Глинки и Шаховского расходятся: Глинка упоминает большое семейство Сусанина, тогда как Шаховской говорит лишь о трех членах семьи (дочери, будущем зяте и приемном сыне). Киселева, ссылаясь на «Взгляд на историю Костромы» А. Козловского (1840), замечает, что Богдан Сабинин, реальный зять Сусанина, видимо, не участвовал в событиях. Возможно, так оно и было, но именно в грамоте 1731 г. акцентировалось участие зятя Сусанина в спасении Михаила, причем Сабинин выступает там в той же функции, что и в тексте Шаховского.

Об источниках пьесы А.А. Шаховского «Иван Суссанин» Л.Н. Киселева пишет: «…очевидно, что Шаховской не имел никаких дополнительных сведений, помимо словаря Щекатова, где имена (членов семьи Сусанина. — М.В., М.Л.), кроме главного, не называются» . Однако в его словаре вообще не упоминаются какие-либо родственники Сусанина, как не упоминается и сюжет с извещением новоизбранного царя. Киселева отмечает, что опера Шаховского-Кавоса «имеет подзаголовок «Анекдотическая опера», и ее источником несомненно являлся цитировавшийся нами «Словарь» Щекатова (обратим внимание на ключевое слово «анекдот», с которого Щекатов начал свой рассказ)» . Однако, на наш взгляд, слово «анекдот» указывает не столько на «Словарь» Щекатова, сколько на «Русский анекдот» об Иване Сусанине, опубликованный в «Друге просвещения» и наверняка известный Шаховскому в силу его «партийных» пристрастий. Более того, сама сюжетная канва у Щекатова была иной: например, поляки были осведомлены о местонахождении Михаила заранее, однако, как уже было указано, в произведениях Хвостова/Хераскова, Глинки и Шаховского эта подробность отсутствует, более того — на факте неосведомленности поляков о местопребывании царя и строится все повествование. Шаховской, создавая либретто оперы, имел в качестве источника текст С.Н. Глинки, опубликованный в мае 1812 г. (обратим внимание на то, что эпиграф к опере датирован 20 мая 1812 г. !). В.М. Живов полагает, что именно Шаховской «в качестве мифологического аксессуара… придумывает лес, по которому Сусанин водит поляков (лес, впрочем, осенний, и поляки из него благополучно выбираются)». Доведение этой подробности до мифологического стандарта В.М. Живов оставляет все же за «Русской историей в пользу воспитания» С.Н. Глинки, изданной в 1817 г. Именно здесь, по его мнению, лес «превратился в непроходимую чащу, заваленную снегом; снег, очевидным образом, воплощал известный набор из остервенения народа, зимы и русского бога, и в этом гибельном локусе «Сусанин умер в лютых муках истязаниях. Вскоре и убийцы его погибли»». В.М. Живов, несомненно, прав, приписывая мифологическую стандартизацию сюжета С.Н. Глинке, однако время появления этой «стандартизированной» версии — отнюдь не 1817 г. Впервые вполне биографически состоятельная версия появляется у Глинки в мае 1812 г., еще до постановки и публикации оперы Шаховского-Кавоса. Собственно, лес придумывает не Шаховской, а Глинка, только у первого события происходят осенью, а у второго — зимой. Глинка же в 1817 г. воспроизводит собственный нарратив пятилетней давности: кстати, фраза, процитированная Живовым, присутствует уже в версии 1812 г.

«Словарь» Щекатова как источник литературного сюжета, на наш взгляд, во многом сконструирован историографией вопроса. Об этом свидетельствуют имеющиеся в нашем распоряжении указания С.Н. Глинки и очевидное сюжетное сходство «сусанинских» текстов именно с публикацией Хвостова по мотивам рассказа Хераскова. «Словарь», безусловно, содержал в себе информацию, на базе которой мог быть возведен сюжет, однако генетически схемы Глинки, Шаховского и более поздние варианты явно восходят к обнаруженному нами источнику.

Сусанин С.Н. Глинки героически спас действительного царя, причем акт спасения мотивируется в тексте волей Бога, стоящего за русского монарха. Глинка явно развивает идею единения общества накануне войны. Это общество представляется патерналистским, каждый подданный четко знает свое место в социальной иерархии и свято его блюдет. Несомненен также и дидактический пафос, свойственный почти всем текстам издателя «Русского вестника» того периода. Глинка развивает монархическую составляющую сусанинского сюжета, впервые беллетризованного графом Д.И. Хвостовым и М.М. Херасковым. Именно эта линия продолжается в «Жизни за царя» М.И. Глинки, а затем ложится в основу канонического описания героических действий Сусанина.

* Мы искренне благодарим А.Л. Зорина и А.Л. Осповата за помощь при подготовке настоящей статьи.
1) Киселева Л.Н. Становление русской национальной мифологии в николаевскую эпоху (сусанинский сюжет) // Лотмановский сборник. Вып. 2. М., 1997. С. 279-303.
2) Живов В.М. Иван Сусанин и Петр Великий. О константах и переменных в составе исторических персонажей // НЛО. 1999. № 38. С. 51.
3) Там же. С. 54.
4) Русский вестник. 1810. № 10. С. 3-4.
5) Крестьянин Иван Сусанин, Победитель мести и Избавитель Царя Михаила Федоровича Романова // Русский вестник. 1812. № 5. С. 92.
6) Цит. по: Самарянов В.А. Памяти Ивана Сусанина. Рязань, 1884. С. 98. Грамота, пожалованная Царем Михаилом Феодоровичем 30 ноября 7128 (1619) года крестьянину Богдану Сабинину с потомством его.
7) Там же. С. 99. Грамота Царя и Великого Князя Михаила Феодоровича, пожалованная вдове Богдана Сабинина Антониде с детьми на пустошь Коробово 30 января 1633 (7141) года.
8. Полный Свод Законов Российской Империи — I (далее — ПСЗ РИ I). СПб., 1830. Т. III. № 1415.
9) Буганов В.И. Вопреки фактам // Вопросы истории. 1975. № 3. С. 203.
10) Самарянов В.А. Указ. соч. С. 102.
11) ПСЗ РИ I. Т. III. № 1415.
12) Цит. по: Самарянов В.А. Указ. соч. С. 77.
13) Зонтиков Н.А. Иван Сусанин: легенды и действительность // Вопросы истории. 1994. № 11. С. 23.
14) Бобыль — крестьянин, не имеющий земли и не ведущий своего хозяйства.
15) См.: Самарянов В.А. Указ. соч. С. 77.
16) Буганов В.И. Указ. соч. С. 204.
17) Там же. С. 205-206.
18) Зонтиков Н.А. Указ. соч. С. 27.
19) Там же. С. 26.
20) Там же. С. 27.
21) Цит. по: Самарянов В.А. Указ. соч. С. 102.
22) Уортман Р.С. Сценарии власти: Мифы и церемонии русской монархии. Т. I. От Петра Великого до смерти Николая I. М., 2002. С. 168.
23) Ибнеева Г. Путешествие Екатерины II по Волге в 1767 году // Ab Imperio: Теория и история национальностей и национализма в постсоветском пространстве. 2002. № 2. С. 87-88, со ссылкой на: Wortman Richard. Ceremony and Empire in the Evolution of Russian Monarchy // Казань, Москва, Петербург: Российская империя взглядом из разных углов. М., 1997. С. 31.
24) Л.Н. Киселева называет эту речь «первым публичным упоминанием о Сусанине в официальной ситуации» (Киселева Л.Н. Указ. соч. С. 299).
25) Цит. по: Козловский А. Взгляд на историю Костромы. М., 1840. С. 174-175.
26) Там же. С. 181.
27) Там же. С. 177.
28) Список с письма Екатерины II к Н. Панину «об удовольствии от приема Костромского дворянства» (15 мая 1767 года) // Сборник Русского исторического общества. Т. Х. СПб., 1872. С. 191.
29) Об этом см. в: Омельченко О.А. «Законная монархия» Екатерины II. М., 1993. С. 70.
30) Каменский А.Б. От Петра I до Павла I: Реформы в России XVIII века (Опыт целостного анализа). М., 1999. С. 415.
31) Впоследствии эти традиции были восприняты советской историографией. См., например: Черепнин Л.Н. Земские соборы Русского государства XVI-XVII веков. М., 1978.
32) Торке Х.Й. Так называемые земские соборы в России // Вопросы истории. 1991. № 11. С. 3-11.
33) Ключевский В.О. Лекции по русской истории. Т. II. М., 1937. С. 408.
34) Васьков И. Собрание исторических известий, относящихся до Костромы, сочиненное Иваном Васьковым. М., 1792. С. 49.
35) Мальгин Т. Зерцало российских государей. СПб., 1794. С. 459-460 (см. примеч.).
36) В восьмом томе (1792) Никоновской летописи, посвященном истории Смутного времени, рассказ о подвиге Сусанина отсутствует.
37) Зонтиков Н.А. Указ. соч. С. 27.
38) Максимович Л., Щекатов А. Словарь географический Российского государства. Т. 3. М., 1804. С. 747.
39) Друг просвещения. 1805. № 1. С. 23.
40) Друг просвещения. 1805. № 1. С. 27-29.
41) Друг просвещения. 1805. № 1. С. 22.
42) Херасков также «исторг из мрака» Сусанина и затем «произвел в кумиры».
43) Самарянов В.А. Указ. соч. С. 103. См. также: Виноградов Н. Данныя для статистики белопашцев села Коробова // Костромская старина. 1911. № 7. С. 86.
44) Васьков И. Указ. соч. С. 49.
45) Виноградов Н. Указ. соч. С. 86.
46) Творения М. Хераскова. Т. VIII. М., 1801. С. 93.
47) Херасков М.М. Царь, или Спасенный Новгород. М., 1800. С. 94.
48) Там же. С. 95.
49) Самарянов В.А. Указ. соч. С. 77.
50) Киселева Л.Н. Указ. соч. С. 287.
51) Хвостов называет преследователей Михаила «Поляками», а Глинка — «врагами».
52) Русский вестник. 1810. № 10. С. 11. Курсив С.Н. Глинки.
53) Друг просвещения. 1805. № 1. С. 28.
54) Михаил Федорович «не знал еще об избрании своем и скрылся в одном из своих поместьев» (Друг просвещения. 1805. № 1. С. 27).
55) Русский вестник. 1810. № 10. С. 9.
56) Друг просвещения. 1805. № 1. С. 28; Русский вестник. 1810. № 10. С. 11.
57) Статья седьмая. Крестьянин Иван Сусанин, Победитель мести и Избавитель Царя Михаила Федоровича Романова. Нравственное и историческое повествование // Русский вестник. 1812. № 5. С. 72-94.
58) Там же. С. 76.
59) Там же. С. 78. Это место имеет свой источник в тексте «Друга просвещения»: Сусанин, «проникнув их злоковарное намерение», решается пожертвовать собой для спасения отечества (Друг просвещения. 1805. № 1. С. 28).
60) Русский вестник. 1812. № 5. С. 79.
61) Там же. С. 80.
62) Русский вестник. 1810. № 10. С. 10.
63) См.: Киселева Л.Н. Система взглядов С.Н. Глинки (1807-1812) // Учен. зап. Тартуского гос. ун-та. 1981. Вып. 513. С. 56-61.
64) Русский вестник. 1812. № 5. С. 86.
65) См.: Киселева Л.Н. Система взглядов С.Н. Глинки (1807-1812).
66) Русский вестник. 1812. № 5. С. 90.
67) Там же.
68) Живов В.М. Указ. соч. С. 52.
69) Киселева Л.Н. Становление русской национальной мифологии в николаевскую эпоху (сусанинский сюжет). С. 286-287.
70) Там же. С. 300.
71) Там же. С. 285.
72) Там же. С. 284.
73) Шаховской А.А. Иван Суссанин: Опера в двух действиях. СПб., 1815.
74) Живов В.М. Указ. соч. С. 52.

В январе 2003 года ученые-археологи вели раскопки в костромской деревне Исупово. По преданиям именно в эти болотистые места в 1613 году Иван Сусанин завел отряд польской армии, чтобы спасти жизнь царя Михаила Федоровича Романова. На Исуповском некрополе археологи обнаружили сотни человеческих останков.

Принадлежат ли эти останки польскому отряду, и есть ли среди них останки Сусанина? Был ли Сусанин реальной исторической личностью? В чем состоял его подвиг? И где же, все-таки, захоронен Иван Сусанин?

На эти и другие вопросы «Искатели» попытаются ответить в этой программе, пройдя весь путь Ивана Сусанина, по которому он вел польский отряд.

No related links found 

4 325

Более 400 лет назад Иван Сусанин завершил своим подвигом так называемое «Смутное время» на Руси, положив начало трехвековому правлению династии Романовых. Подвиг этого крестьянина известен нам с детства, из школьной программы. Но где кончаются факты, и начинается вымысел?
Россия, 1612 год. Полыхает гражданская война. Московский престол делят бояре, Борис Годунов, Лжедмитрий I и польские интервенты. Наконец появляется надежда на стабильность: подрос Михаил Федорович, двоюродный племянник Федора Иоанновича, последнего царя из рода Рюриковичей.
Поляки понимают: легитимного наследника нужно как можно быстрее ликвидировать. На выполнение кровавой миссии отправляется отряд во главе с капитаном Пршездецким. Головорезы устремляются в село Домнино Костромского уезда, в коем, по их сведениям, и укрывается юный Михаил с матерью Марфой. От гибели наследника престола спасает Иван Сусанин. Он заводит поляков в непролазную чащу и объявляет, что царевич в безопасности, а пути назад он не покажет. Разъяренные интервенты рубят героя саблями…

Вот факты, известные всем. Так чего же мы не знаем? Оказывается, многого.

Первый вопрос, который приходит в голову: кем же был народный герой? Простым крепостным или старостой села Домнино? Царские документы той поры указывают на второй вариант. Сусанин хоть и числился крепостным, но занимал важный для поселения пост: исполнял приказы Марфы Ивановны, собирал подати, иногда вел суды.

Хитрые и предусмотрительные поляки не могли довериться первому встречному мужику. Прибыв в заветное село Домнино, они сразу ринулись на поиски главы. Ведь кому еще надлежало знать, где находится царевич?

Мы привыкли думать, что Иван Сусанин — дряхлый старик. Таким он изображен на полотне художника Константина Маковского и выведен в опере Михаила Глинки «Жизнь за царя». Седые голова и брови, косматая борода…

Но обратимся к фактам. Доподлинно известно, что у героя была единственная дочь по имени Антонида. В 1612 году ей исполнилось 16 лет, и она уже была замужем. С женитьбой и детьми в те далекие времена на Руси не затягивали: жили люди относительно недолго. Следовательно, Сусанину было всего-навсего от 32 до 40 с небольшим лет.

«Сусанин» — это прозвище?

Скорее всего, да. На Руси отсутствовала традиция давать фамилии крестьянам. Этой чести удостаивались только люди знатного рода. А простые холопы довольствовались лишь прозвищем по отцу. К примеру, если ты родился у Ивана, то ты Иванов, а если у Петра, то Петров. Мужского имени Сусан не было, но было в моде женское — Сусанна. Прозвище нашего героя по матери говорит об одном: Иван вырос без отца, который, очевидно, рано умер или погиб в годы Смуты.

Логично предположить, что отчество Осипович, указываемое в ряде источников, — лишь выдумка историков. Во-первых, отчеств у крестьян также не имелось. Во-вторых, в документах XVII века никаких упоминаний об отчестве Сусанина не встречается. И, наконец, будь Осип отцом Ивана, мы бы знали героя как Ивана Осипова.

Подвиг не уникален?

В воспоминаниях Самуила Маскевича, жившего в ту эпоху, можно найти интересный эпизод: «На излете марта 1612-го года, близ Можайска мы пленили мужика, которого заставили показать дорогу к деревеньке Волок. После долгих блужданий по лесу проводник вывел нас… прямо к заставам казаков! Негодяю мы отсекли голову и лишь чудом спаслись!»

Как видим, подвиг Сусанина был повторен на Руси всего через месяц. Знал ли новый безымянный герой о поступке Ивана? Вряд ли: новости в те далекие годы распространялись крайне медленно.

Убит не в лесу?

Современные историки склонны полагать, что Иван Сусанин мог быть убит не в лесу, а в одном из сел — либо Домнине, либо соседнем Исупове. Ведь поляки любили публичные допросы с пытками, к тому же еще и массовые. Возможно, Сусанина, как старосту, истязали первым — для большего устрашения остальных. А может, наоборот — заставляли смотреть на мучения невинных…

Более того, в самом начале нашего тысячелетия археологи обнаружили под Костромой останки человека, с большой долей вероятности, принадлежащие именно Ивану Сусанину. Для идентификации они вскрыли еще и могилы его родственников. Их ДНК и позволила провести генетическое сравнение.

Версия с жуткими лесными топями, якобы поглотившими интервентов, также кажется ученым сомнительной. Во-первых, Михаил Федорович был провозглашен царем Земским собором 21 февраля 1613 года. Стало быть, свой подвиг Сусанин совершил в середине зимы. Понятно, что в средней полосе России, к которой относится Костромская область, морозы в это время были нешуточные. Любые болота замерзают — утонуть в них невозможно. К тому же все топи близ села Исупово небольшие: в самом широком месте всего-то около пяти километров.

Во-вторых, Костромская область — это не Сибирь. Между селами здесь от силы десяток километров. А это максимум день пути, а то и меньше при сильном желании выбраться из чащи. Что поляки наверняка и сделали без лишней паники. Это для современного человека лес — неведомая стихия. А для воинов XVII века — привычная обстановка. Нет еды? Есть стрелы и дичь. Нет воды? Можно растопить снег. Нет огня? Есть порох и огниво.

И, наконец, главное: купол церкви села Домнино был виден за десятки верст — храмы на Руси строились на возвышенностях. Скорее всего, Сусанин сразу понял, что лес ему не поможет. И принял мученическую смерть близ родного дома, на глазах селян.

А виноваты ли поляки?

Как бы плохо мы не думали о Смутном времени, в любом случае мы его недооценим. В начале XVII столетия русские пережили страшный голодомор, террор Василия Шуйского, польскую интервенцию, разрушение Костромы Лжедмитрием II, разграбление Ипатьевского монастыря, разгром Кинешмы.

Простой люд в далеких селах грабили все, кто хотел: поляки, литовцы и даже казаки с берегов Дона, Днепра, Урала или Терека. Вот почему в некоторых упоминаниях о подвиге Сусанина говорится, что его пытали то ли поляки, то ли литовцы. Для нас разница колоссальная, а вот для людей того времени — никакой. Все «ироды чужеземные» — и те, и эти. А посему можно полагать, что на царевича охотились даже не поляки, а бандиты без роду-племени. Ведь за наследника престола можно было потребовать хороший выкуп.

Герой остается героем

Все описанные противоречия не умаляют подвига Ивана Сусанина. Он действительно погиб от рук злодеев, не выдав им места нахождения царевича Михаила. Более того, подвиг Сусанина был повторен многократно. Лишь по самым скромным подсчетам историков, «Сусаниных» в истории нашей страны — около семи десятков.

Возможно, вам также будет интересна статья:

Самых знаменитых героев два. 16 мая 1648 года Микита Галаган был послан Богданом Хмельницким на верную смерть, чтобы решить исход Корсунской битвы. Герой завел 25-тысячное войско поляков в лесные дебри, что позволило казакам атаковать врага с более выгодных позиций. Как и Сусанин, Галаган был до смерти замучен ляхами. Причем он изначально понимал, что будет убит.

В ходе Великой Отечественной войны подвиг Сусанина и Галагана повторил Матвей Кузьмин.

Памятник герою скульптора Н.А. Лавинского установлен в Костроме в 1967 году, на месте разрушенного монумента 1851 года Фашисты, захватив родную деревню 83-летнего крестьянина, приказали ему провести батальон знаменитой гитлеровской дивизии «Эдельвейс» в тыл Красной армии. Было это в районе Малкинских высот. За предательство Родины фрицы пообещали выдать старику керосин, муку, а также новое охотничье ружье. Кузьмин долго водил захватчиков по лесам и вывел в итоге под пулеметный огонь советских войск. Спастись герою не удалось: в последний момент его убил немецкий командир.

Иван Сусанин известен многим любителям истории. Но к сожалению о жизни этого знаменитого человека нам известно мало потому что в его биографии очень много пробелов так как жизнью обычного крестьянина в те времена не интересовала.

Известно что Иван Сусанин был обычным крестьянином и проживал в обычном крестьянском селе Домино. Об Иване Сусанине известно нам очень мало потому что в те времена обычным крестьянам фамилии не давали, а давали чаще всего прозвища по имени отца, а если отца не было то по имени матери. По этим сведениям мы можем знать что у Ивана Сусанина не было отца.

А прозвище ему дали по имени его матери. О личной жизни Ивана Сусанина к сожалению тоже почти ничего не известно. Известно только то что он был женат и у него была дочь которую он выдал замуж и у нее были дети однако точных данных нет. По сведениям жена умерла рано. Известно что в своей крестьянской деревне Иван Сусанин развивался и был даже управляющим. Сусанин стал не простым крестьянином, а стал старостой в деревне, а после этого он уже стал управляющим в деревне. Но это всё не точные факты, у историков по поводу этого возникло много сомнений и споров.

Какой подвиг совершил Иван Сусанин

Иван Сусанин национальный Русский герой. О подвиге Ивана Сусанина известно всему миру ведь произошло событие которое, вошло в историю. Это было когда Михаил Федорович Романов был главным претендентом на престол Российской империи в 1612 — 1613 году, происходило это событие зимой. Всё было потому что король Польши Сигизмунд планировал посадить на российский престо своего старшего сына Владислава.

Известно что в то время в стране была смута, и происходила борьба за власть. Тогда Михаила Фёдоровича спрятали монахи в монастыре. Поляки были в ярости и повсюду искали Михаила Фёдоровича Романова, но не где найти так и не смогли, Иван Сусанин отводил поляков по дальше от монастыря где укрывали будущего императора России. Иван Сусанин завёл войско поляков на большие болота и они не смогли от туда выбраться и все до одного там погибли. Царь Михаил Фёдорович за свое спасение наградил Ивана Сусанина и всех его потомков посмертно охранной грамотой. Некоторые из историков говорят что это просто легенда и поэтому это всё не доказано.

Почему вошел в историю

Иван Сусанин вошел в историю благодаря своему подвигу ведь он отдал свою жизнь ради спасения будущего императора Михаила Фёдоровича. Иван Сусанин погибал страшной и мучительной смертью ради царя и в его честь стоит памятник на Волге. Он совершил великий подвиг и это говорит нам о том что Иван Сусанин был мужественным и храбрым человеком который не боялся смерти и был предан царю.Известно что он жил во времена страшной и великой смуты в то время жизнь была не лёгкой и очень трудной были постоянные сражения за власть и погибало много большое количество людей в стране был страшный голод. Таких людей как Иван Сусанин стоит уважать и помнить вечно. Иван Сусанин обычный крестьянин стал национальным героем и запомниться в истории на века.

В истории России много интересных страниц, которые, по праву, стали нашей национальной гордостью. Полностью можно согласиться с утверждением, что народ, который забывает свою историю, не имеет будущего.

Казалось бы, весь мир знает о подвиге простого русского крестьянина Ивана Сусанина, но даже в этой истории осталось очень много белых пятен.

Напомним. 350 лет назад над российским государством нависла реальная угроза уничтожения, результатом которого стало бы порабощение русского народа.

Благодаря костромскому крестьянину, который не пожалел своей жизни ради спасения Отечества, этим планам не суждено было выполниться. Образ Ивана Сусанина неразрывно связан с нашей культурой, фольклором и искусством. И как любое заметное историческое событие, история Ивана Сусанина породила множество легенд, зачастую фантастических. Возникает вопрос: почему факты об этом, казалось бы, героическом событии, умалчивались как до, так и после революции.

Итак, страшные, по своим масштабам, природных, религиозных и классовых катаклизмов 1601-1603 годы. К тому же, в эти годы возник невиданный, по своему уровню, голод. Этой ситуацией воспользовались самозванцы, пытающиеся любыми способами захватить русский престол. Самым удачливым оказался Григорий Отрепьев, выдававший себя за убитого в Угличе русского царевича Дмитрия. Но и он не долго «процарствовал» — его сместил Василий Щуйский. Очень ослабила государство крестьянская война, возглавляемая И. Болотниковым. И как следствие, – польская интервенция. Осенью 1609-го поляки воспользовались временным безвластием на Руси: свержение Шуйского и передача власти боярской думе, которая за спинами русичей начала переговоры о передаче русского престола польскому королевичу Владиславу. Сказать, что народ безропотно смотрел на проделки бояр, было бы неправильно. В 1611 году сформировалось земское ополчение, но из-за общей паники, неразберихи и острого ощущения приближающего краха – ополчение распалось.

Костромская земля не избежала судьбы всей страны: разгром города бандой Лжедмитрия II (зима 1608-1609), затем его освобождение от захватчиков ополченцами северных российских городов – Великого Устюга, Вологды, Тотьмы и Солигалича. Трудно пришлось костромичам и под стенами Ипатьевского монастыря, в котором укрылись поляки и их сторонники. Польские паны безнаказанно нападали и громили русские города, такие, как Нерехта, Плес и Кинешма. Именно через Кострому в 1612 году прошли бойцы ополчения, собранного Мининым и князем Пожарским для борьбы с польскими захватчиками.

Как эта трагическая страница в жизни государства отразилась на жизни простого костромского крестьянина Ивана Сусанина сегодня сказать трудно. Остановимся на известных фактах. Иван Сусанин был старостой села Домнино, принадлежавшего царствующему дому Романовых. Поскольку Сусанин имел замужнюю дочь, можно предположить, что был он, на время польского рейда на русскую территорию, уже в зрелом возрасте. Тогда существовало крепостное право, хотя еще достаточно в мягкой форме, так что, скорее всего, он был крепостным крестьянином.

В то время крестьянство было основной силой, способной противостоять вторжению на русскую землю шведских и польских феодалов, стремившихся поработить Московское государство. Крестьянам было известно, как жестоко захватчики обходились с мирными жителями: грабили, убивали, сжигали. Русский народ поднялся на борьбу: поработителей встречали вилами, топорами и кольями. Нашлись и те, кто смог возглавить эту, казалось бы, стихийную борьбу – Кузьма Минин и Дмитрий Пожарский (на Красной площади в Москве можно увидеть памятник этим бесстрашным людям). Русские постепенно вытесняли врага со своей территории, освобождали города, селения.

21 февраля 1613 года на российский престол взошел 16-летний Михаил Романов, прибывший из своей костромской вотчины. К сожалению, почти все документы, в которых повествуется о событиях, произошедших весной того же года в селе Домнино, и о подвиге Ивана Сусанина погибли при пожаре Москвы в 1812 году, но все же можно по отрывочным сведениям восстановить хронологию тех событий.

Изгнанные из Москвы русскими ополченцами иностранные войска малыми группами рассеялись по стране. Промышляли они грабежами. Вот что писал о них современник: «Сами видите, что они ныне над нами чинят: всегда в очах наших всем нам смерть показуют, и надругаются, и насилуют нас, и дома наши у нас отнимают, яко волцы зубы своими скрежегчут, и грозят нам и претят смертию». Стыдно признаться, но планы польских панов посадить на русский престол своего царевича поддерживали некоторые знатные российские боярские дома. Крупные русские феодалы недовольны были решению Земского собора (там были представлены большинство сословий русского государства) предать власть дому Романовых, старались ослабить российскую государственную систему. По большому счету, именно они стали катализатором тех катастрофических процессов, происходящих на Руси. А польский король Сигизмунд, не без их поддержки был всего на шаг от достижения своей цели: внести раздор в ряды Земского собора и воспрепятствовать укреплению российской государственности, а, в конечном счете, лишить Русское государство национальной независимости, установив внешнее управление.

Польский отряд, промышляющий разбоем на территории Костромского уезда в зимнюю метельную ночь набрел на деревню Деревнищи, находившуюся недалеко от Домнина. Пьяные, голодные, оборванные паны ворвались ночью в избу Ивана Сусанина и потребовали проводника. За услуги проводника польские вояки предлагали сначала деньги, а затем пригрозили смертью всей семье. Старик медлил. Сусанин вместе со своей родной дочерью воспитывал двух мальчиков-сирот – Ваню и Богдана. От своего приемного сына Богдана он знал, что царь уже покинул свою вотчину в Домнино и укрылся за надежными стенами Ипатьевского монастыря. Сусанин понял, что так просто паны не уберутся из деревни. И тогда он принял непростое для себя решение – ценой собственной жизни погубить врагов. Старый крестьянин предложил незваным «гостям» подождать до утра. Всю ночь паны пили вино и горланили свои песни. На рассвете старик повел шляхтичей по замерзшей речке Корбе, которая в ту пору, хоть и покрылась льдом, но имела множество незаметных глазу прорубей. Сусанин уводил их подальше от Домнина. Путь он держал в славившиеся своей непроходимостью леса. Но возле деревни Перевоз отряд поляков наткнулся на вооруженных косами, вилами и кольями крестьян. Перепуганные поляки потребовали от Сусанина вывести их окольными путями на Ярославскую дорогу. Старик отказался. Тогда они подожгли деревню, привязали старика-проводника его к лошади, чтобы не убежал, и пошли вдоль берега реки Шачи. Сусанин не терял надежды убежать от вражеского отряда, но ему не удавалось выбрать подходящий момент. Отряд шляхтичей долго шел по долине реки, лошади, попав в трясину, утонули. Сусанин шел впереди отряда, привязанный за веревку к одному из шляхтичей. Началась метель. Старик все же решился на отчаянный шаг – он выбил посохом веревку из рук своего конвоира и прыгнул в кусты. Вероятнее всего, ему бы удалось задуманное, но на старика набросились многочисленные собаки, сопровождающие отряд поляков. Отбиться от животных и, подоспевших им на помощь, врагов, Сусанину не удалось. «Ты обманул нас! - кричали шляхтичи, окружив Проводника. «Да, из этого леса вам уже не выбраться. Здесь вы и погибнете – отвечал Сусанин». Испуганные паны вновь стали предлагать ему золото, только бы он спас их жизни, но старик уже принял решение: «Вот вам моя голова, но Москвы вам не видать» — спокойно сказал он. Обезумевшие от ярости и неуступчивости русского крестьянина, поляки набросились на Сусанина и изрубили его саблями.

Утром следующего дня метель стихла. Крестьяне близлежащей деревни долго искали Сусанина. Под вечер их отряд во главе с сыном Сусанина – Богданом, наткнулся на замерзших шляхтичей. Недалеко находилось и тело Сусанина.

Историки считали, что, скорее всего, польский боевой отряд не зря оказался рядом с вотчиной Романовых. Вероятно, они представляли собой, говоря современным языком, некую «группу захвата», целью которой был Михаил Федорович Романов, которого Земский собор выбрал царем Руси. Уничтожение или пленение русского царя позволило бы полякам продолжать борьбу за русский престол, поддерживая на Руси постоянную смуту и войны.

Впрочем, описанные события произошли очень давно и обросли множеством легенд и версиями. Но от этого роль Ивана Сусанина и его подвиг нельзя ничем умалить. Иван Сусанин навсегда в русской истории останется символом мужества и самопожертвования во имя русской государственности.

No related links found



Подвиг Ивана Сусанина давно стал символом самопожертвования во имя высокой цели. При этом, как часто случается, героическая легенда практически полностью вытеснила историческую правду. Хотя всерьез сомневаться в правдивости рассказа о том, как крестьянин спас царя, заведя польский отряд в лес, начали еще в XIX веке.

Каноническая история

Ивана Сусанина, которую знает каждый школьник, выглядит так. Где-то в декабре 1613 года неподалеку от Костромы появился польско-литовский отряд, искавший дорогу к деревне Домнино. Это селение было вотчиной боярского рода Шестовых, к которому принадлежала мать Михаила Романова. Тому исполнилось всего 16 лет, но полгода назад он был избран Земским собором и коронован как государь, царь и великий князь всея Руси. За ним-то и охотились поляки.

Жалованная грамота

Совсем недавно была практически у них в руках, но теперь Смута явно подходила к концу. Польский гарнизон изгнали из Москвы, а у разгромленной и разобщенной страны, наконец, появился законный царь. Захватить новонареченного царя и заставить его отречься от престола (желательно в пользу кандидата из Речи Посполитой) было для интервентов реальным шансом взять реванш. Дело было за малым - добраться до костромской вотчины, в которой находились Михаил Федорович и его мать инокиня Марфа.

Заплутав в лесу, поляки наткнулись на местного крестьянина Ивана Сусанина и приказали ему показать дорогу. Согласившись для виду, Сусанин повел отряд в другую сторону. Пока он заводил поляков поглубже в лес, его зять Богдан Сабинин поспешил в Домнино и предупредил царя об опасности. Когда обман Сусанина вскрылся, поляки за-пытали его до смерти, но сами тоже сгинули в лесу (хотя, по другой версии, он довел их до соседней деревни Исупово, где и произошла жестокая расправа). Михаил Федорович с Марфой тем временем успели укрыться за стенами Ипатьевского монастыря.

Из всех героев этой истории (кроме царя и его родственников, конечно) учеными доказана реальность всего одного человека. Это тот самый зять Сусанина - Богдан Сабинин. Его имя фигурирует в жалованной грамоте, которую царь Михаил Федорович подписал 30 ноября 1619 года, «...в те годы приходили в Костромской уезд польские и литовские люди, а тестя его, Богдашкова, Ивана Сусанина литовские люди изымали, и его пытали великими немерными муками, а пытали у него, где в те поры мы, великий государь, царь и великий князь Михаил Федорович всея Руси были, и он, Иван, ведая про нас, великого государя, где мы в те поры были, терпя от тех польских и литовских людей немерные пытки, про нас, великого государя, тем польским и литовским людям, где мы в те поры были, не сказал, и польские и литовские люди замучили его до смерти», - так витиевато излагается в грамоте история подвига.

В благодарность за службу Богдану Сабинину была передана половина деревни с освобождением от всех налогов и податей. Эти привилегии потомки Сабинина сохраняли за собой веками - «обеление» от всех повинностей подтверждалось царскими грамотами вплоть до 1837 года.

	Божиею милостию мы великий государь царь и великий князь Михайло Федорович всеа Русии самодержец пожаловали есмя Костромского уезда села Домнина крестьянина Богдашка Собинина за службу к нами за кровь и за терпенье тестя ево Ивана Сусанина, как мы великий государь царь и великий князь Михайло Федорович всеа Русии в прошломво 121-м году были на Костроме, и в те поры приходили в Костромской уезд полские и литовские люди, и тестя ево, Богдашкова, Ивана Сусанина в те поры литовские люди изымали и ево пытали про нас великого государя царя и великого князя Михаила Федоровича всеа Русии, где мы в то время были. И он, Иван, ведая про меня великого государя, не сказал, и польские и литовские люди замучили ево до смерти. И мы великий государь царь и великий князь Михайло Федорович всеа Русии пожаловали тово Богдашка за тестя ево Ивана Сусанина к нам службу и за кровь в Костромском уезде
	нашего дворцового села Домнина половину деревни Деревнищ, на чом он, Богдашка, жил, полторы чети выти земли велели ему обелить и жить ему в той деревне безданна. И в прошлом во 138-м году по нашему указу село Домнино з деревнями и с тою их деревнею отдано в монастырь к Спасу на Новой по нашей матери великой государыне иноке Марфе Ивановне. И спаской архимарит и ево полдеревни Деревнищ очернил и всякие доходы на монастырь емлет. И мы великий государь царь и великий князь Михайло Федорович всеа Русии пожаловали вместо тое деревни Деревнищ того Богдашка Собинина жену ево вдову Онтониду з детми ее з Данилком да с Костькою за терпение и за кровь отца ее Ивана Сусанина в Костромском уезде села Красного приселка Подольского пустошь Коробово в вотчину и в род их неподвижно, велели обелить и на ней, на Онтонидке, и на ее детях и на внучатах и на правнучатах наших никаких податей, кормов и подвод и наметных всяких запасов и в городовые поделки и в мостовщину и в ыные ни в какие подати с тое
	пучтоши имати не велели. А по писцовым книгам Якова Кондырева да подьячего Ивана Ченцова 140-го году написано в Костромском уезде села Красного приселка Подольского пустошь Коробово, а в ней пашни паханые худые земли три чети да перелогом и лесом поросло пятнатцать чети. И всего пашни паханые и перелогом и лесом поросло осмнатцать чети в поль, а в дву по тому ж, сена по заполью и меж поль семьдесят копен. А будет то наше село Красное в отдаче будет, и тое пустоши никому ни в поместье, ни в вотчину не отдавать и у них не отымати. А владеть им по сей нашей царской жалованной грамоте ей, Онтонидке, и детем и внучатам и правнучатам и в род их неподвижно. Дана ся наша царская жалованная грамота в царствующем граде Москве лета 7141-го генваря в 30 день. У той жалованной грамоты на обороте пишет тако: Царь и великий князь Михайло Федорович всеа Русии самодержец…».
	Подтверждение царей Ивана Алексеевича и Петра Алексеевича сентября 1691 г.

Спаситель дома Романовых

До конца XVIII века память об Иване Сусанине сохранялась лишь в Костромской губернии, среди его земляков. Возможно, со временем эта история и вовсе перешла бы в статус семейной легенды рода Сабининых. Но в 1767 году на нее вдруг обратила внимание Екатерина Великая.

Во время своего визита в Кострому она осталась очень довольна речью местного архиерея Дамаскина, который в своем приветственном слове назвал Ивана Сусанина спасителем основателя династии Романовых. После этого имя Ивана Сусанина заняло свое место в официальной идеологии. Костромской крестьянин стал чуть ли не ближайшим сподвижником Михаила Федоровича, отдавшим свою жизнь за то, чтобы юный царь поднял страну из руин.

Главным создателем канонического сюжета стал историк Сергей Глинка, написавший в 1812 году обстоятельную статью «Крестьянин Иван Сусанин, Победитель мести и Избавитель Царя Михаила Федоровича Романова». Практически все детали подвига Сусанина, которые мы привыкли считать истинными, уходят корнями к этой статье. Которая, увы, была написана практически при полном отсутствии исторических источников. Это была скорее литература, чем историческое исследование. Однако она пришлась настолько к месту, что вошла как в официальную историографию, так и в общественные представления о Смуте.

Апогея почитание Сусанина достигло при Николае I. Создавались стихи, рисунки, драмы, оперы (самая знаменитая из которых - «Жизнь за царя» Михаила Глинки). А сам император в 1835 году подписал указ: центральная площадь Костромы отныне называлась Сусанинской и на ней предписывалось воздвигнуть памятник «во свидетельство, что благородные потомки видели в бессмертном подвиге Сусанина - спасении жизни новоизбранного Русской землей царя через пожертвование своей жизни - спасение православной веры и русского царства от чужеземного господства и порабощения». Памятник торжественно открыли 14 марта 1851 года (по старому стилю).

Неудобная версия

Однако чем больше укреплялся культ Сусанина, тем больше вопросов возникало по поводу личности самого героя. Так как о его жизни не сохранилось никаких источников, то детали его биографии постоянно менялись. Непонятно было даже, в какой деревне он жил - в Домнино или в расположенных неподалеку Деревеньках. Если сначала Сусанина именовали «простым крестьянином», то затем он постепенно «дорос» до вотчинного старосты. А поздние авторы и вовсе «повысили» Сусанина до управляющего домнинской вотчиной Шестовых.

Неясности имеются даже с именем народного героя. На каком-то этапе у него вдруг появилось отчество Осипович, которое не встречается ни в одном документе XVII века. Затем оно вновь исчезло, так же таинственно как появилось. Единственным фактом, который никогда не вызывал сомнений и был подтвержден документально, оставалось то, что у Сусанина была дочь Антонида, вышедшая замуж за Богдана Сабинина.

Во второй половине XIX века за героический миф всерьез взялись ученые. Великий русский историк Николай Костомаров, не смущаясь, именовал весь сюжет об Иване Сусанине «анекдотом», который «сделался более или менее общепризнанным фактом». Признавая реальным сам факт существования костромского крестьянина, погибшего в 1613 году, Костомаров ставил под сомнение главное - историю со спасением царя. «Страдание Сусанина есть происшествие, само по себе очень обыкновенное в то время. Тогда козаки бродили по деревням и жгли и мучили крестьян. Могло быть, что разбойники, напавшие на Сусанина, были такого же рода воришки, и событие, столь громко прославленное впоследствии, было одним из многих в тот год. Через несколько времени зять Сусанина воспользовался им и выпросил себе обельную грамоту», - писал ученый.

За такую позицию Костомаров подвергся серьезной атаке со стороны многочисленных патриотов, которые сочли его позицию оскорблением исторической памяти. В своей «Автобиографии» историк отвечал оппонентам: «Между тем истинная любовь историка к своему отечеству может проявляться только в строгом уважении к правде. Отечеству нет никакого бесчестия, если личность, которую прежде по ошибке признавали высокодоблестною, под критическим приемом анализа представится совсем не в том виде, в каком ее приучились видеть».

Вопросы без ответов

Впрочем, точка зрения Костомарова вызвала критику и со стороны коллег. Классик российской исторической науки Сергей Соловьев считал, что жалованная грамота 1619 года подтверждает реальность подвига Сусанина. «Если бы сам Сусанин был измучен, но остался жив, то, конечно, его бы наградили, - писал он, - но самого его не было в живых, не было жены, не было сыновей, была одна дочь, отрезанный ломоть по тогдашним (да и по нынешним) понятиям. Однако и ту наградили!»

Консервативный историк Михаил Погодин, бывший извечным оппонентом Костомарова, разразился огромной статьей «За Сусанина!», в которой призывал мыслить логически: «Признавая существование и подлинность грамоты г. Костомаров не верит в ее содержание: грамота есть, а события не было: Сусанин не спасал Михаила!»

Серьезная полемика разгорелась между Николаем Костомаровым и костромским краеведом Николаем Виноградовым. Детально изучив массу документов времен Смуты, Костомаров настаивал на том, что никаких польско-литовских отрядов возле Костромы зимой 1613 года попросту быть не могло. Однако Виноградов нашел другие факты, опровергающие эти выводы. Он же подтвердил, что информация о планирующемся избрании на царство Михаила Романова была довольно широко известна уже в феврале 1613 года. Так что при желании времени на снаряжение и отправку отряда со спецзаданием было более чем достаточно.

И все же некоторые вопросы так и остались без ответа. Устранение (или, что более вероятно, пленение) русского царя - дело чрезвычайной важности. Кому попало его поручить не могли. Значит, тот самый отряд должен был возглавлять достаточно известный шляхтич Речи Посполитой. И достаточно высокородный, чтобы применять силу к монарху (пусть даже и не признанному поляками). Если в наличие какой-либо банды под Костромой (неважно, польской или казацкой) поверить можно, то вот наличие отряда с представителем польской элиты во главе уже требует хоть какого-то подтверждения. Но его нет.

Другой вопрос, сформулированный Костомаровым, на который никто не смог дать вразумительный ответ, - почему награда нашла «героя» (то есть Богдана Сабинина) только спустя шесть лет после самого события? За такие вещи, как спасение жизни царя, обычно жаловали сразу же, на месте. Больше похоже на то, что Сабинин выжидал несколько лет, чтобы события несколько стерлись из памяти очевидцев и сложнее было проверить его историю о героическом тесте, спасшем царя. И расчет оказался верным - щедрому царю история понравилась, а односельчане Сусанина уже не очень-то помнили, кто и за что именно убил их соседа в лихое время.

Новое время - новые песни

В советское время с Иваном Сусаниным произошла забавная метаморфоза. За довольно короткое время он успел побывать в категории врагов новой власти, а потом снова занял привычное место в пантеоне героев. Дело в том, что сразу после революции 1917 года было предписано уничтожать памятники «царям и их слугам». Так как на костромском памятнике Сусанин был изображен рядом с Михаилом Федоровичем, то монумент снесли, а самого крестьянина записали в «слуги самодержавия».

Однако в конце 1930-х годов, когда начался активный поиск героических примеров из прошлого, Иван Сусанин довольно уверенно встал в одну строку с Кузьмой Мининым, Дмитрием Пожарским, Александром Невским и другими великими патриотами. В советской историографии упор, разумеется, делался не на спасение царя, а на то, что простой крестьянин отказался сотрудничать с врагами своей родины, предпочтя пожертвовать жизнью. Такие примеры советской пропаганде были нужны.

В 1939 году в Большом театре вновь поставили «Жизнь за царя». Теперь, правда, она называлась просто «Иван Сусанин», а либретто было кардинально переписано с учетом новой идеологии. В этом варианте поляки требовали провести их не в поместье Шестовых, а к тайному месту сбора ополченцев Минина (сюжет, таким образом, был построен на анахронизме). В финале отряд ополченцев под командованием Минина и Сабинина побеждает поляков, но спасти Сусанина им не удается.

В августе 1939 года райцентр Молвитино был официально переименован в Сусанино, а весь район стал Сусанинским. На тот момент они относились к Ярославской области и только в 1944-м снова вернулись в Костромскую. А вот площадь в Костроме снова стала Сусанинской только в 1992 году. С 1918 года она носила имя площадь Революции.

Предшественники и последователи

С Иваном Сусаниным нередко сравнивают других представителей народа, оказавших важные услуги роду Романовых. Например, священник Ермолай Герасимов был связным между инокиней Марфой и Филаретом Романовым, после того как они были насильно пострижены и сосланы Борисом Годуновым. В 1614 году Ермолай и его потомки получили обширную вотчину, освобождение от налогов и другие пожалования. Надо сказать, что в целом его одарили гораздо более щедро, чем родственников Сусанина.

В 1866 году выходец из деревни Молвитино Осип Комиссаров спас жизнь императору Александру II. Будучи в Санкт-Петербурге, он случайно оказался в толпе возле Летнего сада, наблюдавшей за тем, как император садится в коляску. Комиссаров увидел, как террорист Дмитрий Каракозов наводит пистолет, и толкнул его, сбив прицел. За это он был осыпан милостями, получил потомственное дворянство и орден Святого Владимира IV степени.

Преступников редко кто любит. Ведь жертвой их может стать любой. Если не ты сам, то наверняка кто-то из твоих близких. Но существовала на Руси особая...