Задонщина о куликовской битве. Куликовская битва

Слово о великом князе Дмитрии Ивановиче и о брате его, князе Владимире Андреевиче, как победили супостата своего царя Мамая.

Великий князь Дмитрий Иванович со своим братом, князем Владимиром Андреевичем, был на пиру у московского воеводы. И молвил он: «Пришла к нам весть, братья, что царь Мамай стоит у быстрого Дона, пришёл он на Русь и хочет идти на нас в Залесскую землю». И великий князь и брат его, помолившись Богу, закалив сердца своим мужеством, собрали храбрые полки русские. К славному городу Москве съехались все русские князья и сказали: «У Дона стоят татары поганые, Мамай-царь у реки Мечи, хотят реку перейти и с жизнью своей расстаться нам во славу». И обратился великий князь Дмитрий Иванович к брату: «Пойдём туда, испытаем храбрецов своих и реку Дон кровью наполним за землю Русскую и за веру христианскую».

Что шумит, что гремит рано пред рассветом? То князь Владимир Андреевич полки строит и ведёт их к великому Дону. И напутствовал его князь великий Дмитрий Иванович: «Воеводы у нас уже поставлены - семьдесят бояр, и отважны князья белозерские, да оба брата Ольгердовичи, да Дмитрий Волынский, а воинов с нами - триста тысяч латников. Дружина в боях испытанная, и все, как один, готовы головы свои положить за землю за Русскую».

Уже ведь те соколы и кречеты и белозерские ястребы за Дон скоро перелетели и ударили по несметным стадам гусиным и лебединым. То ведь были не соколы, не кречеты - то обрушились русские князья на силу татарскую. И ударили копья калёные о доспехи татарские, и загремели мечи булатные о шлемы хиновские на поле Куликовом, на речке Непрядве.

Черна земля под копытами, костями татарскими поля усеяны, а кровью их земля залита. На том поле грозные тучи сошлись, а из них беспрерывно молнии сверкали и гремели громы великие. Не туры возревели у Дона на поле Куликовом. То ведь не туры побиты, а посечены князья русские, и бояре, и воеводы великого князя Дмитрия Ивановича. Пересвета-чернеца, брянского боярина, на судное место привели. И сказал Пересвет-чернец: «Лучше нам убитыми быть, нежели в плен попасть к поганым татарам!».

В ту пору по рязанской земле около Дона ни пахари, ни пастухи в поле не кличут, лишь вороны не переставая каркают над трупами человеческими, страшно и жалостно было тогда это слышать; и трава кровью залита была, а деревья от печали к земле склонились. Запели птицы жалостные песни - запричитали все княгини, и боярыни, и все воеводские жёны по убитым. Так говорили они: «Можешь ли ты, господин, князь великий, вёслами Днепр загородить, а Дон шлемами вычерпать, а Мечу-реку трупами татарскими запрудить? Замкни, государь, у Оки-реки ворота, чтобы больше поганые татары к нам не ходили. Уже ведь мужья наши побиты на ратях». Жена Микулы Васильевича, московского воеводы, Марья плакала на забралах стен московских, так причитая: «О Дон, Дон, быстрая река, принеси на своих волнах моего господина Микулу Васильевича ко мне!».

И, бросив клич, ринулся князь Владимир Андреевич со своей ратью на полки поганых татар. И восхвалил он брата своего: «Брат, Дмитрий Иванович! В злое время, горькое ты нам крепкий щит. Не уступай, князь великий, со своими великими полками, не потакай крамольникам! Не медли со своими боярами». И сказал князь Дмитрий Иванович: «Братья, бояре и воеводы, здесь ваши московские сладкие мёды и великие места! Тут-то и добудьте себе места и жёнам своим. Тут, братья, старый должен помолодеть, а молодой честь добыть». И тогда, как соколы, стремглав полетели на быстрый Дон. То ведь не соколы полетели: поскакал великий князь со своими полками за Дон, а за ним всё русское войско.

И начал тогда великий князь наступление. Гремят мечи булатные о шлемы хиновские. И вот поганые бросились вспять. Ветер ревёт в стязах великого князя Дмитрия Ивановича, татары спасаются бегством, а русские сыновья широкие поля кликом огородили и золочёными доспехами осветили. Уже встал тур на бой! Тут рассыпались татары в смятении и побежали непроторёнными дорогами в лукоморье, скрежеща зубами и раздирая лица свои, так приговаривая: «Уж нам, братья, в земле своей не бывать, и детей своих не видать, и жён своих не ласкать, а ласкать нам сырую землю, а целовать нам зелёную мураву, а в Русь ратью нам не хаживать и даней нам у русских князей не прашивать».

Теперь уже русские сыновья захватили татарские доспехи и коней, и вина, тонкие ткани и шелка везут жёнам своим. Уже по русской земле разнеслось веселье и ликованье. Одолела слава русская хулу поганых. И метнулся жестокий Мамай от своей дружины серым волком и прибежал к Кафе-городу. И молвили ему фряги: «Пришёл ты на русскую землю с большими силами, с девятью ордами и с семьюдесятью князьями. Но, видно, тебя князья русские крепко попотчевали: нет с тобой ни князей, ни воевод! Беги-ка ты, поганый Мамай, от нас за тёмные леса».

Как милый младенец у матери своей земля русская: его мать ласкает, за баловство розгой сечёт, а за добрые дела хвалит. Так Господь Бог помиловал князей русских, великого князя Дмитрия Ивановича и брата его, князя Владимира Андреевича, меж Доном и Днепром на поле Куликовом, на речке Непрядве. И сказал великий князь Дмитрий Иванович: «Братья, положили вы головы свои за землю за Русскую и за веру христианскую. Простите меня и благословите в этом веке и в будущем. Пойдём, брат Владимир Андреевич, во свою Залесскую землю к славному городу Москве и сядем на своём княжении, а чести и славного имени мы добыли».

Древняя Москва. XII-XV вв. Тихомиров Михаил Николаевич

«ЗАДОНЩИНА»

Внимание историков литературы давно было обращено на «Задонщину», и тем не менее нельзя сказать, чтобы итоги изучения ее были вполне удовлетворительными. Большинство исследователей интересовались вопросом о подражательности этого памятника, связанного со «Словом о полку Игореве». С. К. Шамбинаго так и пишет: «Это произведение, носившее обычные названия Слова или Сказания, но получившее потом название Поведания, было написано в подражание «Слову о полку Игореве», с сохранением не только его образов и выражений, но и плана». Происхождение «Задонщины» соотносится им с авторством Софония, иерея, рязанца, названного в одном списке брянским боярином. В книге С. К. Шамбинаго изображается приезд южного уроженца в Рязань, куда привозится рукопись «Слова о полку Игореве», а может быть, целая библиотека. У Н. К. Гудзия автором «Задонщины» является также брянский боярин, «…видимо, приверженец Дмитрия Брянского, участника коалиции против Мамая, а потом рязанский священник». «Задонщине» посвящен и новый труд на французском языке А. Мазона, который восхваляет ее с целью доказать, что она была источником «Слова о полку Игореве», рассматриваемого А. Мазоном как подложное произведение, составленное в конце XVIII в.

В настоящее время вопрос о происхождении «Задонщины» все более привлекает к себе исследователей, тем более что найден еще новый список этого сочинения. Лично мне он был известен давно по работе над летописцами Государственного Исторического музея. Новый список «Задонщины» включен в состав Новгородской 4-й летописи типа списка Дубровского (рукопись музейского собрания № 2060). Значение нового списка понятно само собой, если принять во внимание, что из известных списков этого произведения два относятся к XVII в., один (неполный) – к XV в. Наш список середины XVI в. самый полный и исправный, в основном сходный со списком Ундольского.

Текст «Задонщины» вставлен в летописный рассказ о Куликовской битве. Поэтому он и оставался малоизвестным. В начале говорится: «В лето 6887. Похвала великому князю Дмитрию Ивановичю и брату его князю Владимеру Ондреевичю, внегда победиша пособьем божиим поганаго Мамая со всеми его силами». После этого следует текст летописной повести «о нахождении Мамая», прерывающийся на повествовании о посылке Дмитрием Донским за князем Владимиром Андреевичем и воеводами. Тут начинается «Задонщина»: «И потом списах жалость и похвалу великому князю Дмитрию Ивановичю и брату его князю Владимеру Ондреевичю. Снидемся, братие и друзи, сынове рустии, съставим слово к слову и величим землю Рускую…»

А. Д. Седельников написал интересную статью, в которой связывает «Задонщину» с псковской письменностью, но доказательства его шатки и стоят далеко от самого текста «Задонщины». А между тем ряд штрихов, разбросанных в «Задонщине», говорят о том, что автор писал ее в годы, близкие к Куликовской битве. Он был прекрасно осведомлен о жизни высших московских кругов. Так, в слове появляются московские «болярыни», жены погибших воевод: жена Микулы Васильевича – Марья, жена Дмитрия Всеволожского – тоже Марья, Федосья – жена Тимофея Валуевича, Марья – Андрея Серкизовича, Оксенья (или, по списку Ундольского, Анисья) – жена Михаила Андреевича Бренка. Надо предполагать хорошую осведомленность автора в московских делах, чтобы объяснить появление списка боярских жен, интересного и понятного только для современников. Конечно, не позднейшему автору принадлежат и такие слова, описывающие грозную русскую рать: «Имеем под собою борзыя комони, а на себе золоченыя доспехы, а шеломы черкасьские, а щиты московскые, а сулицы ординские, а чары франьския, мечи булатныя». «Сильный», «славный», «каменный» город Москва, быстрая река Москва стоят в центре внимания автора.

Нашим выводам как будто противоречит указание на Софония Рязанца как на автора сказания. Но уже С. К. Шамбинаго отмечал, что в тексте «Задонщины» иерей-рязанец Софоний (в нашем списке Ефонья) упоминается в третьем лице, словно автор какого-то другого произведения, в новом списке же о нем говорится так: «И яж помяну Ефонья, ерея рязанца, в похвалу песньми и гуслеными и буяни словесы». Соображения историков литературы о происхождении Софония ничего не меняют в московском характере произведения. Ведь во всех русских городах прозвища «рязанец», «володимерец» и т. д. давались тем людям, которые осели в чужом городе. Москвич не писал себя москвитином в Москве, а звал себя так в другом месте. Поэтому прозвище Рязанец нисколько не противоречит тому, что Софоний был москвичом, если только имя его не было надписано на «Слове о полку Игореве», которым воспользовался автор «Задонщины», приписав ему составление этого произведения (а также взяв оттуда гусленые и буяные словеса).

Для нас важен прежде всего вопрос: когда была написана «Задонщина»? Историки литературы отвечают на это общими словами о составлении произведения в начале XV в., тогда как в тексте памятника мы имеем довольно точное датирующее указание. В сводном тексте С. К. Шамбинаго интересующий нас отрывок, переставленный им на другое место, звучит так: «Шибла слава к морю, чу, и к Кафе, и ко Царю граду, что Русь поганых одолеша». Приведенная фраза отсутствует в Кирилло-Белозерском списке, а в списке Ундольского читается в неисправном, но существенно ином виде, чем приводит ее С. К. Шамбинаго. В нем находим слова: «А слава шибла к Железным вратам, к Караначи, к Риму, и к Сафе, по морю, и к Которнову, и оттоле к Царюграду».

Правильно восстановив чтение «к Кафе» вместо «к Сафе», С. К. Шамбинаго выбросил из текста малопонятные слова «к Которнову», а в них-то и заключаются важные датирующие указания. Действительно, в Музейском списке читаем: «Шибла слава к Железным вратом, к Риму и к Кафе по морю и к Торнаву и оттоле к Царюграду на похвалу: Русь великая одолеша Мамая на поле Куликове» (Л. 219 об). Эти слова в совсем испорченном виде читаются в Синодальном списке: «Шибла слава к морю и (к) Ворнавичом, и к Железным вратом, ко Кафе и к турком и ко Цару-граду».

Легко заметить, что фраза о славе менялась при переписке, и некоторые названия становились непонятными. Непонятное в списке Ундольского – «Караначи» (в Синодальном – «к Ворнавичом») обозначает «к Орначу», под которым надо понимать Ургенч в Средней Азии. Железные ворота – это, скорее всего, Дербент, но что значит Которному? Музейский список дает понять текст списка Ундольского: надо читать «ко Торнову» (в Музейском списке – «к Торнаву»). Под таким названием нельзя видеть иной город, кроме Тырново, столицы Болгарии. Известно, что последнее Болгарское царство было завоевано турками в 1393 г., когда пал и Тырнов. Значит, первоначальный текст «Задонщины» составлен не позднее этого года.

Наш вывод можно подтвердить и другим соображением. В полных списках «Задонщины» показано от Калатския рати до Мамаева побоища 160 лет. Нет никакого сомнения, что «Задонщина» имеет в виду битву на Калке, с которой была спутана битва на Каяле, прославленная в «Слове о полку Игореве». Битва на Калке произошла, по нашим летописям, в 6731 г. (Лаврентьевская) или 6732 г. (Ипатьевская). В московских летописях обычно принимали вторую дату (см. Троицкую, Львовскую и др.). Прибавим 160 лет к 6732 г., получим 6892 г., что равняется в переводе на наше летосчисление 1384 г. Между тем в летописях 6888 г. постоянно указывается как дата Куликовской битвы. Конечно, можно предполагать ошибку в исчислении времени, но ничто не мешает нам видеть в этом и определенный датирующий признак, относящий составление памятника к 1384 г.

«Задонщина» впитала в себя многие черты московской жизни XIV в. Поэтому в ней Северо-Восточная Русь носит название Залесской земли, как и в других памятниках того времени. Москва величается «славным градом», река Москва – «быстрой», «меды – наши сладкие московские», щиты – «московские». Особый подражательный характер «Задонщины» и ее небольшие размеры не дали ее автору возможности широко развернуть московские мотивы, но и без того «Задонщина» может считаться памятником московской литературы по преимуществу, каково бы ни было происхождение автора.

Из книги Ледовое побоище и другие «мифы» русской истории автора

Из книги Ледовое побоище и другие «мифы» русской истории автора Бычков Алексей Александрович

Задонщина. Реконструкция на основе Списка Ундольского Слово о великом князе Дмитрии Ивановиче и о брате его, князе Владимире Андреевиче как победили супостата своего царя Мамая.Князь великий Дмитрий Иванович со своим братом, князем Владимиром Андреевичем, и со своими

Из книги Демонтаж автора Кубякин Олег Ю.

Задонщина Не менее значительным «памятником Куликовского цикла» считается «Задонщина». Хотя высказывается предположение, что свое название «Задонщина» произведение получило в более позднее время. Наиболее вероятным заглавием общепринято считать «Слово о великом

Из книги Древняя Москва. XII-XV вв. автора Тихомиров Михаил Николаевич

«ЗАДОНЩИНА» Внимание историков литературы давно было обращено на «Задонщину», и тем не менее нельзя сказать, чтобы итоги изучения ее были вполне удовлетворительными. Большинство исследователей интересовались вопросом о подражательности этого памятника, связанного со

Из книги Допетровская Русь. Исторические портреты. автора Федорова Ольга Петровна

ЗАДОНЩИНА{148} (извлечение) <...>Тогда как орлы слетелись со всей северной страны. Это не орлы слетелись - съехались все князья русские к великому князю Дмитрию Ивановичу{149} и брату его, князю Владимиру Андреевичу{150}, говоря им так: «Господин князь великий, уж поганые

Из книги Русь книжная автора Глухов Алексей Гаврилович

Поэтический рассказ о событиях Куликовской битвы, в отличие от документального "Сказания", дан в другом памятнике древнерусской литературы — "Задонщине". Повесть посвящена прославлению победы русских войск над монголо-татарскими полчищами. Фактический материал автор черпал из летописной повести, а литературным образцом ему служило "Слово о полку Игореве" - он использовал поэтический план и художественные приемы "Слова". В повести сопоставляются события прошлого и настоящего. В этом проявляется, по словам Д.С. Лихачева, пафос исторического замысла. Борьба с половцами здесь осмысливается как борьба за национальную независимость.

В "Задонщине" выражено поэтическое отношение автора к событиям Куликовской битвы. Его рассказ, как и в "Слове о полку Игореве", переносится из одного места в другое: из Москвы на Куликовское поле, снова в Москву, в Новгород, опять на Куликово поле. Настоящее переплетается с воспоминаниями о прошлом. Сам автор охарактеризовал свое произведение как "жалость и похвалу великому князю Дмитрию Ивановичу". "Жалость" — это плач по погибшим. "Похвала" — слава мужеству и воинской доблести русских, считает один из современных ученых.

"Задонщина", как и "Слово о полку Игореве", не стремится последовательно описать весь ход событий, ее цель иная — воспеть победу русских, прославить великого князя Дмитрия Ивановича и его брата — серпуховского князя Владимира Андреевича. Эта идея заставила автора сознательно противопоставить эпизоды поражения русских в походе Игоря победной битве на Дону. Автор "Задонщины" видит в Куликовской битве важный исторический рубеж: поражением на Калке началось время "туги и печали", победой в битве на Куликовом поле оно кончилось.

Текст "Задонщины" соотнесен со "Словом о полку Игореве". Автор сознательно сопоставляет события, видя в "Слове" эстетический образец для подражания. Чтобы пояснить читателю свою идею, он предпослал ей предисловие, составленное в былинных тонах. "Сойдемся, братия и друзья, сыновья русские, составим слово к слову и возвеличим землю русскую, бросим печаль на восточную страну, провозгласим над поганым Мамаем победу, а великому князю Дмитрию Ивановичу воздадим похвалу, и брату его князю Владимиру Андреевичу..." 1 .

Автор обращается к прошлому Руси: "...вспомним первых лет времена и похвалим вещего Бояна, искусного гусляра в Киеве. Тот Боян возлагал искусные свои персты на живые струны и пел князьям русским славы... И я восхваляю песнями и под гусли буйными словами и этого великого князя Дмитрия Ивановича..." 2 .

В "Слове о полку Игореве" грозные предзнаменования сопровождают поход русских войск: "волки воют, лисицы лают на русские щиты". В "Задонщине" те же зловещие знамения сопутствуют походу татарских войск: грядущая гибель татар заставляет птиц летать под облаками, клекотать орлов, выть волков и лисиц. В "Слове" — "дети бесови" (половцы) кликом поля "перегородиша"; в "Задонщине" — "русские сынове широкие поля клином огородиша". В "Слове" — "черна земля под копыты" была посеяна костями русских. В "Задонщине" — "черна земля под копыты костями татарскими" была посеяна. Все то, что обращалось в "Слове о полку Игореве" на русскую землю, в "Задонщине" обратилось на ее врагов.

Итог боя печален: страшно и жалостно слышать, как каркают вороны над трупами человеческими, видеть залитую кровью траву. Сама природа выражает сочувствие к погибшим — деревья от печали к земле склонились. Горестная весть о том, что многие полегли у Дона, дошла и до Москвы. Запричитали по убитым жены, их плач сравнивается с жалостным пением птиц. Женщины в плаче как бы вторят друг другу, многоголосый плач разрастается, ширится, вот запричитали и коломенские жены, словно "щуры рано запели жалостные песни". В плаче жен не только "жалость" и горе, но и волевой призыв "Дон шлемами вычерпать, а Мечу-реку трупами татарскими запрудить", "замкнуть Оки-реки ворота", чтобы не смогли больше поганые приходить на Русскую землю.

В композиции "Задонщины" плач московских и коломенских жен является переломным моментом битвы. "И, кликнув клич, ринулся князь Владимир Андреевич со своей ратью на полки поганых татар...". Так плач и возгласы русских женщин сливаются с боевыми криками и призывами на поле Куликовом.

В "Задонщине" нет подробного изображения решающего момента битвы, центральное место в рассказе об окончательной победе занимает диалог Владимира Андреевича и Дмитрия Ивановича. Владимир Андреевич ободряет своего брата и призывает его не уступать, не медлить: "Уже ведь татары поганые поля наши топчут и храброй дружины нашей много побили — столько трупов человеческих, что борзые кони не могут скакать: в крови по колено бродят" 3 . Боевой призыв Дмитрия Ивановича и его обращение к князю Владимиру Андреевичу строятся на образе "чаши" ("чары"), восходящем к символическому сравнению битвы с пиром. Дмитрий Иванович говорит воинам о том, что здесь, на поле Куликовом, "ваши московские сладкие меды", а Владимира Андреевича он призывает испить "медовые круговые чары", напасть своими сильными полками на рать татарскую.

Стремительно и мощно, горя желанием испить "медовые чары круговые", наступают русские полки — ветер ревет в стягах, русские сыновья кликом поля перегородили, полки поганых вспять повернули, били и секли их беспощадно. Растерянность и беспомощность врагов автор изображает такими художественными деталями: татары бегут, прикрывая головы свои руками, спасаясь от мечей, князья их падают с коней. Смятение и страх были так сильны, что татары скрежетали зубами и раздирали лица свои. Их эмоциональное состояние передает и монолог-плач: "Уже нам, братья, в земле своей не бывать, и детей своих не видать, и жен своих не ласкать, а ласкать нам сырую землю, а целовать нам зеленую мураву, а в Русь ратью нам не хаживать и даней нам у русских князей не прашивать" 4 .

Важно, что сами враги признают свое полное поражение, автору остается лишь добавить, что "застонала земля татарская, бедами и горем наполнившись,.. уже веселие их поникло". Теперь по Русской земле, которая долгое время была "невесела" и "печалью охвачена", разнеслись "веселье и ликованье", а слава о победе пронеслась по всем землям.

Мамай, некогда грозный завоеватель, бежит в Кафу. Известно, что Мамай бежал туда спустя некоторое время после Куликовской битвы и там был убит. Но автор "Задонщины" не упоминает о смерти Мамая, он лишь приводит язвительную, насмешливую речь фрягов (генуэзцев), сотканную из фольклорных образов. Фряги сравнивают Мамая с Батыем и иронизируют: Батый полонил всю Русскую землю с малыми силами, а Мамай пришел с девятью ордами, а остался один, "не с кем зиму зимовать в поле". Особенно язвительны их слова: "Видно, тебя князья русские крепко попотчевали... Видно, сильно упились у быстрого Дона на поле Куликовом, на траве-ковыле". Выражения "крепко попотчевали", "сильно упились на траве-ковыле" (то есть до смерти) вновь возвращают к образу "битвы-пира" и "чаши медовой", но теперь в ироническом значении. Не известием о смерти Мамая, а насмешкой в устах других народов уничижается честь и слава некогда могущественного врага. Насмешка, дурная слава были в представлении древнерусских воинов позором хуже смерти, потому и предпочитали смерть на поле битвы поражению и плену.

Бесславному концу и одиночеству Мамая автор "Задонщины" противопоставляет духовное единение русских князей и воинов. Он возвращается к описанию того, что происходит на Куликовом поле, и завершает рассказ сценой "стояния на костях": на поле битвы победители собирают раненых, погребают убитых, считают свои потери. "Страшно и горестно" смотреть на место сражения — "лежат трупы христианские, словно сенные стога". Дмитрий Иванович и все оставшиеся в живых отдают дань уважения тем, кто положил свои головы "за святые церкви, за землю Русскую, за веру христианскую". В Куликовской битве со стороны русских участвовало 300 тысяч воинов, а "посечено" Мамаем было 253 тысячи. 5 Обращаясь к павшим, сказал Дмитрий Донской: "Простите меня, братья, и благословите в этом веке и в будущем" 6 . Добыв себе чести и славное имя, братья Дмитрий Иванович и Владимир Андреевич возвращаются домой, в славный город Москву.

"Жалость и похвала" — так сам автор определил эмоциональное настроение и смысл своего произведения. Он и не ставил своей целью дать точный, подробный отчет о движении, расстановке войск, ходе самой битвы. Весь текст "Задонщины" состоит в основном из речей, монологов, плачей, диалогов, призывов, обращений. "Задонщина" — эмоциональный отклик на Куликовскую битву, слава великой победе, а не исторический рассказ.

Ощутима связь "Задонщины" с устным народным творчеством. Это проявляется в фольклорной образности, повторах, эпитетах, сравнениях, а также в плаче русских женщин по погибшим воинам (их обращение к ветру, Дону, Москве-реке). Символические образы народной поэзии (гуси, лебеди, соколы, кречеты, волки, орлы) постоянно присутствуют в произведении.

Национально-патриотический пафос литературного памятника подчеркивается лирическим провозглашением идеи сплочения и единения всех сил Русской земли.

ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ

Перечитайте текст. Почему "Задонщину" можно считать поэтическим выражением отношения автора к событиям Куликовской битвы?
Как построен рассказ?
Как выражается патриотическая идея, воспевание победы русских и прославление Дмитрия Донского? Приведите текст.
Какой жанр народного творчества напоминает начало "Задонщины"?
О чем хочет рассказать автор, вспоминая Бояна из "Слова о полку Игореве"?
Как автор вводит в повествование тему настоящего и прошлого Руси? Почему и за что прославляет русских князей, "постоявших за веру христианскую"?
Как развиваются события? Расскажите о торжественных сборах и выступлении в поход, о деяниях русских воинов и используйте авторское описание.
О ком из героев Куликовской битвы автор рассказывает наиболее подробно и почему? Как изображается Пересвет? Какую роль в характеристике его личности играют слова: "Лучше убитым быть, чем плененным"? Какова авторская оценка героя?
Как меняется настроение автора и описание событий после поражения русских (природа, причитания жен, распространение печальной вести по Руси)?
Как плач русских жен отзывается на действиях князей и побуждает их к новой битве? Каков исход сражения? Расскажите о бегстве татар, их плаче.
Покажите, обращаясь к тексту, что "Задонщина" — эмоциональный отклик на Куликовскую битву. Как этой цели отвечает характер авторского изображения событий? Как звучит голос автора?
Почему автор заканчивает повесть перечислением имен погибших в Куликовской битве?
Покажите, что повествование носит и фактический исторический характер.
В чем смысл слов Дмитрия Донского после битвы: "Простите меня, братья, и благословите в этом веке и будущем"? Как они характеризуют князя?
Автор определяет идейно-художественный смысл своей повести как "жалость" и "похвалу". Прав ли он? Докажите, опираясь на содержание.
Проследите связи "Задонщины" с устным народным творчеством (фольклорные образы и художественные приемы).
Как соотносится "Задонщина" со "Словом о полку Игореве" (поэтический план и художественные приемы)? Найдите общие художественные образы, постоянные эпитеты, сравнения.
Подготовьте сообщение: "“Задонщина” и “Слово о полку Игореве”". Сопоставьте произведения по тематике, сюжету, композиции.
Сравните описания сцен сражений в "Повести о разорении Рязани Батыем", "Сказании о Мамаевом побоище" и "Задонщине". В чем сходство и различие этих описаний?

"Задонщина" - памятник древнерусской литературы к. ХIV в. Авторство приписывается Софонию Рязанцу. Повесть противопоставляется "Слову о полку Игореве", описывающему поражение русских войск в борьбе с половцами и блестящую победу вооруженных сил Руси во главе с московским князем Дмитрием.

"Задонщина" принадлежит к группе повестей, возникших в связи с Куликовской битвой. Повесть сложилась на основе летописного сказания, устных преданий, произведений народного поэтического творчества.

8 сентября 1380 г. на Куликовом поле (местность в пределах Тульской обл., расположенная в верховьях р. Дона, в месте впадения в него р. Непрядвы, в 1380 г. - "дикое поле" - незаселенная степь) произошла битва коалиции русских князей, возглавляемой великим князем московским Дмитрием Ивановичем, с монголо-татарским войском, усиленным наемными отрядами, под водительством ордынского правителя Мамая. Это было первое большое сражение русских с поработителями после установления монголо-татарского ига (1237 г.), окончившееся полным разгромом монголо-татар. Куликовская битва (часто называется Мамаевым побоищем) не положила предела иноземному игу на Руси (это свершится лишь через 100 лет - в 1480 г.), но характер взаимоотношений русских княжеств с Ордой резко изменился, обозначилась главенствуюшая объединительная роль Московского княжества и московского князя.

Куликовская битва показала, что в союзе русские княжества могут успешно противостоять монголо-татарам. Победа на Куликовом поле имела огромное морально-нравственное значение для национального самосознания. Не случайно с этим событием связано имя св. Сергия: основатель и настоятель Троицкого монастыря, по преданию, благословил поход Дмитрия Московского (прозванного после битвы на Куликовом поле "Донским") против Мамая и, вопреки монастырским правилам, послал с воинами Дмитрия на поле брани двух монахов своего монастыря - Ослябю и Пересвета. К событиям Куликовской битвы интерес на Руси не ослабевал со времени битвы до наших дней. В Древней Руси был создан ряд произведений, посвященных битве 1380 г., которые в науке объединяются под названием "Куликовский цикл": летописные повести о Куликовской битве, "Задонщина", Сказание о Мамаевом побоище".

Задонщина - эмоциональный, лирический отклик на события Куликовской битвы. Задонщина дошла до нас в 6 списках, самый ранний из которых, Кирилло-Белозерский (К-Б), составленный монахом Кирилло-Белозерского монастыря Ефросином в 70-80-е гг. XV в., представляет собой переработку только первой половины первоначального текста. Остальные 5 списков более позднего времени (самый ранний из них - отрывок конца XV - нач. XVI в., остальные - XVI- XVII вв.). Лишь два списка содержат полный текст, во всех списках много ошибок и искажений. Поэтому на основе данных только всех вместе взятых списков можно реконструировать текст произведения.

По совокупности ряда косвенных данных, но, главным образом, на основании самого характера произведения большинство исследователей датируют время его создания 80-ми гг. XIV в.

Традиционным считается, что автором Задонщины был некий Софоний Рязанец: в двух списках Задонщины он назван в заглавии автором произведения. В Тверской летописи имеется небольшой отрывок текста, близкий отдельными чтениями к Задонщине и "Сказанию о Мамаевом побоище", начинающийся такой фразой: "А се писание Софониа Резанца, брянского боярина, на похвалу великому князю Дмитрию Ивановичу и брату его князю Володимеру Андреевичу" (перед этой записью стоит дата Куликовской битвы - 1380).

А. Д. Седельников обратил внимание на сходство этого имени с именем рязанского боярина из окружения рязанского князя Олега - Софония Алтыкулачевича (Олег Рязанский в 1380 г. собирался выступить на стороне Мамая). Таким образом, Софоний Рязанец, бесспорно, как-то связан с памятниками Куликовского цикла. В самом тексте Задонщины о нем сказано как о человеке по отношению к автору постороннем: "Аз же помяну резанца Софония..." На основании этого чтения исследователь Куликовского цикла И. Назаров еще в 1858 г. утверждал, что оно определяет Софония как предшественника автора Задонщины.

В последнее время гипотеза об авторстве Софония была рассмотрена Р. П. Дмитриевой, которая пришла к выводу, что Софоний не был автором Задонщины: "...последний ссылается на Софония как на поэта или певца своего времени, творчеству которого он склонен был подражать". Видимо, Софоний был автором не дошедшего до нас еще одного поэтического произведения о Куликовской битве, поэтические образы которого повлияли на авторов и Задонщины, и "Сказания о Мамаевом побоище". Это предположение согласуется с гипотезой акад. А. А. Шахматова о существовании несохранившегося "Слова о Мамаевом побоище".

Основная идея Задонщины - величие Куликовской битвы. Автор произведения восклицает, что слава победы на Куликовом поле донеслась до разных концов земли. В основе произведения лежат реальные события Куликовской битвы. Рассказ переносится из одного места в другое: из Москвы на Куликово поле, снова в Москву, в Новгород, опять на Куликово поле. Настоящее переплетается с воспоминаниями о прошлом. Сам автор охарактеризовал свое произведение как "жалость и похвалу великому князю Дмитрею Ивановичу и брату его, князю Владимиру Ондреевичу".

Уже по характеру произведения, по сочетанию в нем плача и похвалы Задонщина близка к "Слову о полку Игореве". Но близость эта носит не только общий характер, но самый непосредственный и в этом еще одна замечательная черта этого произведения древнерусской литературы.

Ряд ученых исходят из положения, согласно которому "Слово" было написано в подражание Задонщине (французские ученые Л. Леже, А. Мазон, русский историк А. А. Зимин). Сравнительно-текстологический анализ "Слова" и Задонщины с привлечением реминисценций из Задонщины в "Сказании о Мамаевом побоище", изучение характера книгописной деятельности Ефросина, которому принадлежит авторство К-Б., исследование фразеологии и лексики "Слова" и Задонщины, сравнительный анализ грамматики - все свидетельствует о вторичности Задонщины по отношению к "Слову о полку Игореве".

Задонщина неоднократно переводилась на современный русский язык, создано несколько поэтических переложений памятника (В. М. Саянова, И. А. Новикова, А. Скрипова, А. Жовтиса). Задонщина переведена на ряд иностранных языков. Памятнику посвящена большая научная литература.

Несколько особняком в цикле повестей о Куликовской битве стоит произведение, кратко называемое «Задонщиной», имеющее по спискам различные заглавия. Время создания текста остается спорным. Наиболее обоснована точка зрения, согласно которой "Задонщина" была написана в 80-е гг. XIV в., поскольку в 1392 г. два города, упомянутые в ней — Тырново и Орнач, — были захвачены и разорены: один — турками, другой — татарами. Автор произведения также неизвестен, гипотеза об авторстве Софония Рязанца, активно обсуждавшаяся в научной печати, не находит основательного подтверждения. Большинство исследователей приходит к мысли о том, что он был автором какого-то литературного произведения о Куликовской битве, не дошедшего до нас и предшествующего "Задонщине".

Композиция

Наибольшее внимание к произведению с момента его открытия привлекало то обстоятельство, что автор взял за образец повествования "Слово о полку Игореве". Но "Задонщина" не стала подражанием, во всем следующим за текстом образца, это самостоятельное художественное произведение, которое испытало несомненное влияние еще двух традиций — фольклорной и традиции летописных воинских повестей. В построении текста автор переплетает черты воинской повести и «Слова...». Вступление ориентировано главным образом на поэтический памятник XII в., здесь упоминается Боян, известный до этого лишь по тексту "Слова...". Но в конце фрагмента устанавливается время события («А от Калатьские рати до Момаева побоища 160 лет») аналогии чему нет в "Слове...". Дальнейший текст "Задонщины" в целом повторяет структурную трехчастную схему воинской повести. Однако внутри каждой из частей повествование строится на основе отдельных эпизодов-картин, которые чередуются с авторскими отступлениями, причем и те, и другие часто прямо ориентированы на текст более раннего памятника. В то же время они не во всем подобны «Слову...». Прежде всего "Задонщине" свойственны документальные элементы, отсутствующие в произведении XII в. и выражающиеся в широком использовании цифровых данных, например в речи литовских князей: "А храбрые литвы с нами 70 ООО окованые рати"; указывается число новгородских воинов: "А с ними 7000 войска" и др. Встречаются перечневые перечисления: имен воевод, возглавляющих части войска; бояр, погибших в первой половине битвы; потерь воинов из разных земель в конце сражения. Эти элементы связаны с традицией воинских повестей. К тому же кругу документализмов относятся три случая упоминания дат по церковному календарю, например: "А билися из утра до полудни в суботу на Рожество святой Богородицы". Именно так часто обозначались даты событий в летописных повестях.

В основном в «Задонщине» сохраняется хронологический принцип повествования, свойственный воинской повести, в то время как в "Слове..." одной из важнейших черт композиции могут считаться исторические отступления, соотнесенные с судьбами главных героев и авторской идеей. Незначительные отступления от хронологического порядка в «Задонщине» могут объясняться разными причинами. Отрывок, предсказывающий победу русских князей в начале битвы («Шибла слава к Желчным Вратам...»), хотя и использует образы «Слова...», но следует воинской летописной традиции, которая допускала предсказания исхода битвы до ее начала, преимущественно в виде упоминания Божественного покровительства одной из сторон.

Другой случай перемещения по времени фрагментов не может быть объяснен однозначно. Это перенесение речи Пересвета, обращенной к Дмитрию, и пророчества Осляби, адресованного Пересвету, после рассказа о гибели бояр в бою, в то время как обе реплики могли быть произнесены только до битвы, поскольку Пересвет погиб в самом ее начале. Наиболее вероятная причина такой перестановки — относительная композиционная свобода текста, построенного на основе цепи эпизодов-картин, рисующих основные моменты событий. Возможно также, что она возникла в процессе переписывания текста, тем более что все известные списки памятника содержат дефекты. Эти незначительные хронологические нарушения текста не меняют самого принципа повествования, близкого к воинской повести.

Существенным отличием композиции "Задонщины" от композиции "Слова о полку Игореве" является меньшее количество лирических фрагментов. Они представлены авторскими отступлениями, чаще всего навеянными текстом более раннего памятника, и плачами русских жен, которые созданы в подражание плачу Ярославны, но занимают иное композиционное место. Плач Ярославны помещен ближе к концу произведения, когда уже завершен рассказ о походе Игоря и высказан призыв князей к единению, непосредственно перед повествованием о побеге Игоря из плена, который символически и вызывается плачем. Плачи жен в "Задонщине" разрывают рассказ о Куликовской битве, завершая повествование о первой ее половине, крайне тяжелой для русского войска, в которой погибло много воинов. Они вносят дополнительный эмоциональный оттенок в рассказ о битве, но не несут никакого символического значения. К тому же каждый из четырех плачей во много раз короче плача Ярославны, использует один какой-либо образ его, часто добавляя к нему стилистические обороты из других отрывков «Слова...».

Из других лирических жанров, неизвестных тексту "Слова о полку Игореве", в "Задонщине" использованы молитвы, одна из которых лишь упомянута, а другая приведена в тексте. Обе произнесены Дмитрием Ивановичем перед битвой. В воинских повестях уже в XII в. начали появляться аналогичные фрагменты, а в эпоху Куликовской битвы они стали широко распространенными. Появление этого жанра в "Задонщине" связано с тем, что в тексте проводится мотив Божьего покровительства русскому войску, звучащий в авторских репликах и в рефрене, взятом из «Слова о полку Игореве», но видоизмененном. Сам этот мотив был широко распространен в воинских повестях, где воплощался в формулах Божьего гнева или покровительства одной из сторон. В "Слове..." же он звучит лишь в одном фрагменте.

Таким образом, лирические фрагменты в "Задонщине" немногочисленны и связаны как с традицией «Слова о полку Игореве», так и с традицией воинских повестей.

Герои "Задонщины"

Главный герой «Задонщины», князь Дмитрий Иванович, представлен, как в летописных повестях и в «Сказании о Мамаевом побоище», идеальным героем. Прежде всего, он объединитель сил русских князей, и в этом плане, бесспорно, продолжает традицию образа Святослава Всеволодовича Киевского в «Слове о полку Игореве». Но в то же время на него переносятся черты отважного воина и полководца, свойственные Игорю; автор прямо заимствует характеристику этого героя, давая ее Дмитрию и Владимиру. Рисуют образ князя-защитника Руси его речи и действия в ходе подготовки похода и в его процессе. В целом образ главного героя сходен с летописными произведениями той эпохи, и лишь отдельные стилистические средства связывают его со «Словом...». Вместе с тем нужно признать, что «Пространная летописная повесть» и "Сказание о Мамаевом побоище" рисуют образ главного героя более многосторонне и детализированно, обращая пристальное внимание на его личность и внутренний мир.

Другие князья изображены в "Задонщине" в рамках летописной воинской традиции одним-двумя штрихами: в них подчеркивается стремление к объединению всех сил Руси, воинская доблесть. Только в образах Дмитрия и Андрея Ольгердовичей заметно влияние изображения Игоря и Всеволода в «Слове о полку Игореве».

Более схематично, чем в других памятниках Куликовского цикла, нарисованы враги Руси. Мамай и его воины появляются только в момент бегства с поля боя, причем автор передает страх и разочарование врагов через их жесты и прямую речь. Изображение врагов в «Задонщине», как и в «Слове...», и в традиции воинской повести, схематично и односторонне; как новую черту можно отметить применение средств русского фольклора в речи татар.

Художественные средства в «Задонщине»

Изобразительно-выразительные средства «Задонщины» также связаны с соединением трех указанных традиций, хотя ведущее влияние в этой области, несомненно, принадлежит "Слову о полку Игореве" (вплоть до прямых заимствований). Фольклорное влияние наиболее заметно в использовании отрицательных сравнений (в отличие от "Слова...", где в их функции обычно выступали метафоры-символы, которые, напротив, почти не применялись автором «Задонщины»).

Итак, "Задонщина" — памятник, созданный на скрещении трех художественных традиций (фольклорной, традиции воинской повести, в идейном и отчасти стилистическом плане — "Слова о полку Игореве"). Исходя из структуры текста, способов изображения героев, преобладания эпического повествовательного, а не эмоционально-лирического начала, ведущей следует признать традицию воинской повести, соответственно относя произведение к жанру воинской повести.